Владимир Гриньков - Министерство мокрых дел

После всего меня, Ольгу и совсем уж непричастного к этим событиям рыжеволосого владельца разбитой «Волги» швырнули в фургон и куда-то повезли. Ольга, уткнувшись лицом в мое плечо, беззвучно плакала. У меня разрывалось сердце от жалости к ней, но пока я не мог ничего предпринять.

Везли нас долго. Судя по тому, как часто мы стали останавливаться, фургон приехал в город. Если это Москва, то самое плохое для нас уже позади. Я очень на это надеялся.

Машина остановилась. Топот тяжелых армейских ботинок, суета и лязг оружия. Распахнулась дверь фургона.

– Выходи!

Я первым ступил на асфальт. Двор-колодец. Со всех сторон выщербленные кирпичные стены. Несколько этажей. Многие окна забраны решетками.

– Вперед!

Толчок в спину автоматным стволом.

Железная дверь в стене, недлинный коридор, тускло освещенный единственной лампочкой.

– Стоять! Лицом к стене!

Стена, выкрашенная грязной масляной краской. Кое-где краска отстает лохмотьями. Я скосил глаза и увидел Ольгу, рыжеволосого водителя и двух парней, которые преследовали нас на шоссе, и еще каких-то парней, – кажется, я видел их в бункере у Бориса. Тепленькая подобралась компания. Вот только самого Бориса я почему-то здесь не видел.

Кто-то бесцеремонный снова ткнул меня автоматом в спину.

– Вперед!

Мы прошли по коридору, поднялись по лестнице на второй этаж. Конвоир завел меня в одну из комнат. Здесь ярко светила лампа. За старым, видавшим виды столом восседал человек в светло-сером костюме. Первым, что я увидел, когда вошел, была его лысина. Замечательная лысина. Обширная, гладкая, блестящая.

– Ну что, будем знакомиться? – сказал обладатель лысины и придвинул к себе бланк протокола.

Я бы с удовольствием присел, но здесь не было ни одного свободного стула. И я остался стоять посреди комнаты – избитый, без рубашки, со скованными за спиной руками. Художник Иванов. «Допрос коммуниста». Холст. Масло. И немного настоящей крови.

– Фамилия твоя как?

– Колодин.

Он записал.

– Имя? Отчество?

– Евгений Иванович.

Он писал, а ручка все замедляла и замедляла свой бег, пока не остановилась вовсе. Кажется, он даже не дописал мое отчество до конца. Долго всматривался в написанное, потом наконец-то поднял голову и воззрился на меня недоверчиво. Чем дольше всматривался, тем больше убеждался в том, что не ошибается. Наконец несмело улыбнулся.

– А я вас и не узнал сначала, – признался он с кривой улыбкой, незаметно для самого себя переходя на «вы».

– Немудрено, – хмыкнул я.

Меня так разукрасили, что и мама родная вряд ли признала бы родного сыночка.

– Как же вы-то… Какими судьбами, так сказать… Почему здесь?

– Мимо проезжал. Дай, думаю, зайду.

Но он уже понял, что произошло нечто нехорошее, рявкнул застывшему у дверей автоматчику в камуфляже:

– Бобова ко мне!

Тот вывалился из комнаты с превеликой готовностью. Через несколько мгновений появился Бобов. Тоже в камуфляже, никаких знаков различия, но он старший среди сорвиголов, похоже.

– Эт-то что-о? – вопросил обладатель лысины, тыча в моем направлении пальцем.

– Взяли вместе с остальными. Там, возле базы «Союзпродукт».

– Это что-о? – повторил обладатель лысины, приблизился и развернул меня так, чтобы Бобову лучше было меня видно.

Бобов смотрел на меня и медленно дозревал. Лицо пошло пятнами. Он бы вряд ли так волновался, если бы не интонации человека в сером костюме.

– Он и был без рубашки, – зачем-то доложил Бобов.

– И еще с разбитой физиономией, – подсказал я ему. – И с наручниками.

– Сними с него наручники! – рявкнул человек в сером костюме.

Бобов поспешно выполнил приказ.

– Свободен!

Бобов вышел. Мы остались одни.

– Накладочка, Евгений Иванович! – сказал обладатель лысины и нервно потер руки. – Мне очень жаль, что все именно так получилось.

Он еще не знал в подробностях, как именно все получилось, но чувствовал, что не очень хорошо.

– Там еще женщина, – сказал я ему. – И один парень, который помогал нам убегать от бандитов.

– Я распоряжусь. Что же вы сразу-то не сказали? – лицемерно попенял он мне. – Побудьте здесь, я быстро.

Но через минуту вместо него в кабинете появился Мартынов. Развернул меня к свету, всмотрелся. Вид у меня, похоже, был что надо.

– Кто тебя разукрасил? – спросил Мартынов. – Бандиты?

– Бандиты, – подтвердил я. – Сначала Борисовы, потом ваши.

Мартынову моя реплика не понравилась. Он поморщился.

– Ну, немного перегнули палку, – признал он.