Владимир Гриньков - Министерство мокрых дел

– Деньги! – рявкнул Борис. – Я тебя предупредил, что теперь разговор пойдет конкретный.

– Ты назвал сумму в восемьсот тысяч долларов?

– У тебя хорошая память.

– Я тебе их привезу.

– Нет, привозить не надо, – остановил меня Борис. – Скажи, где их искать. Мои люди все сделают, как надо.

– Я еще не знаю, где искать.

– Прикалываешься?

– Я найду деньги. Дай мне пару дней.

Наверное, Борис решил, что я издеваюсь над ним. Потому что вдруг сорвался.

– Где баксы? – заорал он и ударил меня кулаком в живот. – Я тебя зарою прямо здесь!

Он бесновался и молотил меня кулаками, как боксерскую грушу, но опыта рукоприкладства у него было явно меньше, чем у его абреков, и поэтому я вышел из этой передряги с минимальным ущербом для собственного здоровья. Когда Борис притомился и оставил меня в покое, я сказал:

– У меня нет тех денег, о которых ты говоришь. Но я найду. Займу. Соберу среди друзей и компаньонов. Сумма немалая, но я ее осилю.

– Как же так, братан? – зло прищурил глаза Борис. – Бабки ты не брал, но отдать готов?

– Да.

– И с чего бы это?

– Жить хочется, – улыбнулся я. – Чего не сделаешь ради собственной шкуры.

По Борису было видно – не поверил. И уж, конечно, ни за какими деньгами он меня отсюда не выпустит. Даже на время. Потому что я запросто могу явиться не с деньгами, а с ОМОНом.

– Думай! – сказал Борис. – Думай, как сделать так, чтоб деньги были здесь! – Он указал куда-то себе под ноги. – Вспоминай, к кому из твоих знакомых могут отправиться за бабками мои ребята!

– Кто же такие деньги отдаст через посредника? – осторожно попытался я вразумить Бориса. – Это надо делать лично. Глядя людям в глаза. Давая им какие-то гарантии.

– Вот и придумай, – предложил Борис. – А чтоб тебе быстрее думалось…

Щелкнул пальцами, отсылая одного из своих головорезов.

– Займись бабой, – сказал ему Борис. – Пускай поорет.

Я рванулся, но они были к этому готовы. Сбили меня с ног и обработали дубинками. И почти сразу я услышал, как кричит Ольга. Это был истошный вопль безжалостно терзаемого живого существа. Я еще пытался доползти до порога, но тут меня стали избивать ногами, один из ударов тяжелого ботинка на толстой подошве пришелся мне в голову, и я провалился в вязкую темноту.

Я пришел в себя, обнаружив, что слышу звуки. Где-то рядом грохотали шаги – этот грохот отзывался гулом в моей голове. Почти сразу я обрел и возможность видеть. Я лежал на полу, в паре метров от стола, освещенного лампой, и в комнате не было никого, кроме меня, но дверь, ведущая в коридор, была распахнута, и я видел снующих туда-сюда людей. Я видел их как тени, скользящие по стенам.

Одна минута или час – трудно было определить, сколько продлилось мое беспамятство. Немного придя в себя, я поднялся и вышел, пошатываясь, в коридор. Здесь уже не было никого. Неярко горели лампы. Одна из дверей справа по коридору была распахнута. Там явно кто-то находился. Я дошел до двери и увидел Ольгу и двух парней с дубинками рядом с ней. На Ольге не было одежды. Она прикрывалась какими-то лохмотьями, в которых я не узнал остатков ее платья, и у нее был растерянный и безумный вид.

Я переступил порог. Парни одновременно обернулись. И Ольга тоже меня увидела. Не сказала ничего, только беззвучно заплакала, ее лицо исказила жуткая гримаса.

– Что они с тобой сделали? – пробормотал я, еще не смея поверить в случившееся.

– Угадай, – осклабился один из парней, поигрывая дубинкой.

В комнату вбежал Борис. Увидел меня, сказал озабоченным тоном:

– Ошибочка вышла. Теперь верю, что Костяна не вы завалили.

Теперь – это после того что они сделали с Ольгой. Измывались над ней, понуждая признаться, но ей не в чем было признаваться, и они с опозданием обнаружили, что ошибались на наш счет.

– Но для вас теперь большой разницы нет, – сообщил Борис.

То, что я и думал. Теперь нас не выпустят живыми. После того, что они натворили, нам дорога одна.

– Ведите девку, – распорядился Борис.

Щелкнул пальцами, поторапливая своих абреков, бросил мне короткое: «Останься здесь!» – и умчался, наверное, отдавать приказания насчет меня.

Парни споро подхватили Ольгу. Она закричала и забилась.

– Не ори, – сказал ей один из парней. – Все самое плохое для тебя уже позади.

Смерть он, наверное, считал для нее избавлением.

Лохмотья бывшего платья им мешали, они отшвырнули их в сторону, но тут Ольга изловчилась и укусила одного из своих конвоиров за руку. Он выронил свою дубинку, а я уже был рядом. Я подхватил увесистую резиновую палку и так от пола, снизу вверх, ударил парня между ног. Он рухнул как подкошенный. Второй, оставив Ольгу в покое, бросился на меня, но не с его росточком было со мной тягаться. Я приложил его аккурат между глаз, он кувыркнулся, но я для пущей надежности схватил его за куртку и штаны и, как куль, швырнул в стену. Он затылком впечатался в бетон, и я даже не был уверен, жив ли он теперь, но задумываться было некогда. Я схватил Ольгу за руку и потянул за собой. Она была медлительна и явно пребывала в шоке.