Владимир Гриньков - Ментовские оборотни

– Это просто чья-то злая шутка!

– А если нет?

– Ты всех своих соседей знаешь? – спросил я.

Светлана молча покачала головой.

– А Андрей Михайлович? – вспомнил я про ее соседа, чем-то неуловимо похожего на француза. – Мне он показался человеком общительным.

– Он наверняка знает многих.

– Давай его пригласим на ужин, – предложил я. – Может быть, он подскажет, кто тут может так недобро пошутить.

Они снова пришли парой – Андрей Михайлович и его жена – и были одеты так, будто собирались пойти в театр, да мы нарушили их планы. Мне они все больше нравились. Скромная незаметность Нины Николаевны и невысокомерное достоинство Андрея Михайловича.

– Как я рад вас видеть, Евгений Иванович! – сказал он мне. – До сих пор не могу поверить в то, что вы появляетесь в нашей глуши!

Про глушь – это он зря, конечно. Хорошо еще, что Светлана накрывала стол, была увлечена хлопотами по дому и фразу про глушь пропустила мимо ушей.

– Место тут у вас хорошее, – со значением сказал я и красноречиво стрельнул взглядом в сторону Светланы.

Предупреждал своего собеседника о том, что надо бы поосторожнее. Он оказался человеком догадливым и тут же подтвердил с готовностью:

– Да, у нас тут хорошо!

Нина Николаевна тоже посмотрела на Светлану. В ее взгляде я угадал сочувствие.

Светлана пригласила нас к столу. Она уже не выглядела такой растревоженно-печальной, какой я обнаружил ее сегодня днем. Она была не одна. Страхи ее отступили, и она словно вернулась в свою прежнюю жизнь, где не было дурацких писем и где совсем не вспоминалось про этого чертова деда Бабая. Чему способствовал и вид накрытого стола, между прочим. Отварная парящая картошечка, тефтели под томатным соусом, пестрота салатов, пупырчатые соленые огурчики с прилипшим дубовым листом, оладьи с домашней сметаной, домашние же копчености с дурманящим ароматом, впитавшимся от горения вишневых да грушевых поленец, – все это возбуждало аппетит и приглушало тревоги.

– Я потрясен! – сказал Андрей Михайлович и поцеловал Светлане руку.

Светлана зарделась. Она оживала, и я снова узнавал ее прежнюю.

– Позвольте тост в таком случае! – сказал Андрей Михайлович.

Он был значителен и великолепен, как английский лорд.

– Я предлагаю выпить за Светлану, – начал он совсем не оригинально, и я уже готов был в нем разочароваться, но это было только начало, как оказалось. – Выпьем за победителя всепольского конкурса кулинаров!

Я ничего не понял. Светлана, кажется, тоже. А Андрей Михайлович тем временем невозмутимо выпил водку. Его супруга дисциплинированно пригубила следом.

– Я про поляков не поняла, – сказала Светлана.

– А вы выпейте для начала, – мягко посоветовал Андрей Михайлович.

Мы выпили.

– Так вот, про поляков, – сказал Андрей Михайлович. – Я смотрю на все это великолепие, – обвел он рукой наш действительно роскошный стол, – и понимаю, что если бы наша многоуважаемая Светлана поехала в Польшу на конкурс кулинаров, ей было бы обеспечено первое место. Гран-при! С большим отрывом от конкурентов! Столько выдумки, и такие рецепты…

– Обычные блюда, ничего сверхъестественного, – с неискренней скромностью домохозяйки произнесла Светлана.

– Как-то, будучи в Варшаве, я зашел в млечний бар, – вспомнилось Андрею Михайловичу. – Это не молочный бар, как может показаться, а что-то вроде наших столовых самообслуживания. Помните, были такие? Смотрю ассортимент, выбор богатый. И слова во многом знакомы, так что не запутаешься. Вижу, написано: «Супа томатова». Ну понятно. Томатный суп. Хотя нам это в диковинку, естественно. Что-то экзотическое. Настоящее польское. Дай, думаю, попробую. Попросил. Дают мне тарелку с этим супом…

Андрей Михайлович обвел нас взглядом.

– Теплый томатный сок! – сообщил он. – Клянусь! Ни картофелинки! Ни крупинки какой-нибудь! Ни вермишелинки!

– Может, вы что-то напутали? – высказала предположение Светлана. – И вместо супа заказали что-то другое?

– Нет-нет! – отозвался Андрей Михайлович и вновь наполнил наши рюмки. – Давайте-ка мы выпьем, и я вам расскажу про польский борщ. Чтобы вы уже окончательно убедились в том, что вы с вашими кулинарными талантами там точно были бы звездой ресторанного бизнеса.

Он подал нам пример, мы выпили следом за ним. Все теплее становилась атмосфера за столом. Хорошо сидели. По-домашнему.

– Про борщ, – сказал Андрей Михайлович и промокнул губы вышитой салфеткой. – Опять же Польша, снова млечний бар, куда мы заходим вдвоем с коллегой. А голодные! – сообщил он важную подробность, чтобы дальнейшее было понятнее. – И поэтому понабрали всего много. В том млечном баре окошко такое было. Раздаточное. И пани в белом колпаке выдает оплаченные блюда. Ну прямо как в наших столовых когда-то поварихи. Заглядывает в чек… А у нас длинный такой чек получился – как змея… Заглядывает она в чек и выдает нам блюдо за блюдом. Товарищ мой блюда принимает, а я все на подносе на стол переношу. Весь стол заставил. И тут нам пани говорит – все, мол, до свидания, кто там следующий. А я точно помню, что мы борщ заказывали. Даже два борща. Нас ведь двое. И я, как могу, этой пани объясняю, что еще борщ должен быть. Так ведь был, она нам говорит. Не было, клянемся. Она бы нам, может быть, и не поверила. Мало ли что там эти иностранцы лопочут. Но за нами следом бабулька стояла, полька, из тех блаженненьких старушек, которые во всех делах готовы поучаствовать и что угодно подтвердят. Точно-точно, говорит она, не было борща, я видела. Тут пани в белом колпаке деваться некуда. Ну не в сговоре же с нами эта польская старушка. И пани, хотя я по лицу и вижу, что сильно сомневается, выдает нам борщ. И когда я этот борщ вижу – я понимаю, что он действительно был. Две вот такие кружки, – Андрей Михайлович взял с края стола белую керамическую кружку на четверть литра и поставил ее перед нами, – и в них бурого цвета горячая вода. Я-то думал, что компот… Пустой… Без сухофруктов… А это борщ у них такой! Налитая в кружку цветная вода! И вот нам пани две порции таких и выдала!