Владимир Гриньков - Ментовские оборотни

Кузубов был мрачнее тучи, и даже его лысина потускнела, так мне казалось, и сейчас не блестела столь ослепительно, как обычно.

– Они – Москва! – цедил он в ярости. – Им там, в Москве, виднее, а кто такие мы? Мы по земле тут ходим, мы пехота, нам что прикажут, то и делаем, на нас ежели цыкнут – мы дрожим. Я же звонил туда, в Москву, я справки наводил. Мне там сказали – защита свидетелей, все правильно, и не твое собачье это дело, ты там не лезь ни во что, не мешай, и не дай бог тебе там напортачить. Ну, раз начальство так распорядилось – я сразу же под козырек. Я верить им должен? – глянул на нас Кузубов, и в его словах я угадал горечь. – Начальство ведь мое!

– Так они предатели! – подсказал Демин. – Оборотни типа!

– Кто? – горько спросил Кузубов.

– Начальники. Те, кому вы звонили. Раз они прикрывали Тропинина, а Тропинин оказался хоть и милиционер, а все-таки бандит…

– На Тропинине все оборвется, – сказал многоопытный Кузубов. – Тех, кто над ним, никто пальцем не тронет.

– Как же так! – изумился я. – Тропинин тут бесчинствовал, наверху его прикрывали…

– А отвечать будет он один, – сказал Кузубов. – Сделают вид, что Тропинину важное дело поручили, а он оказался перевертышем и всех предал. Они же там не дураки, начальники тропининские. Они потому и начальники, что умнее его. Они заблаговременно так со всех сторон прикрылись, что к ним и не подступишься. Конечно же, чепуха это все – защита свидетелей, – Кузубов скривился при этих словах. – Никогда я не слышал, чтобы так у нас людей берегли да прятали. А вот тут попомните мое слово, ежели начнется все-таки расследование, тут же обнаружится, что все бумаги нужные заполнены и подписаны, и сделано все по закону. Вправду было принято решение взять под охрану гражданку Шумакову с дочерью. Поручено обеспечить проведение спецмероприятий майору Тропинину. Тропинин наверняка еще отчеты начальству строчил и за командировочные отчитывался. Так что по бумагам будет все в ажуре.

– А остальное все Тропинин, типа, по своей инициативе, – понимающе произнес Демин.

– Вот! – вздохнул наш собеседник. – И на него теперь всех собак навешают.

– Но вы думаете, что это он не сам? – переспросил я. – Что кто-то все-таки за ним стоит?

– Дорогой мой Евгений Иванович! К примеру, для того, чтобы папашу Лапто в тюрьме закрыть, силенок нужно много больше, чем было у Тропинина. Лапто ведь не вокзальный хулиган, а сильный был чиновник. Раз он сел – немаленькие люди, значит, им занялись.

Кузубов злился, я это видел. Он прямо-таки источал ненависть. Я, кажется, догадывался, в чем было дело.

– Тропинин так запросто не скажет, кто ему поручил разобраться с наследством Ростопчина, – издалека зашел я.

– Да уж, конечно! – едко отозвался собеседник. – Тут он в курсе, какой перед ним расклад. Заговорит, станет фамилии называть – тогда ему или сердечный приступ, или драка, предположим, в камере, где его сокамерники случайно зашибут. А будет молчать – срок дадут, но небольшой, да и того отсидит половину, выйдет досрочно.

– Значит, помимо Тропинина нужно его подельников искать, – подсказал я.

– Пустое дело! – тяжело вздохнул Кузубов.

Это были ожидаемые слова. Что-то подобное я и предвидел.

– Нельзя прощать такое, – сказал я. – Пускай ответят за то, что натворили.

Кузубов маялся и молчал. Тогда я ударил по больному:

– Это из-за них погибли ваши люди.

Он дрогнул, и лицо у него сделалось такое, что казалось – он вот-вот заплачет. Но он быстро совладал с собой.

– Да, вы правы, Евгений Иванович, – произнес глухо. – Ради моих ребятишек, которых так предательски…

Он сжал кулаки.

– Я помогу, чем смогу, – пообещал я. – Вместе с вами пойдем по кабинетам, чтобы зашевелились там, в Москве, чтобы не спустили все на тормозах.

Поначалу Наталья Шумакова порывалась уехать в свой Челябинск, и мне немалых усилий стоило ее отговорить. Я не хотел ее пугать, но все-таки пришлось сказать ей о том, что лично для нее не все еще позади и что лучше бы ей пересидеть где-нибудь в укромном месте, там, где никому в голову не придет ее искать. Я даже выразил готовность посодействовать ей в поисках надежного пристанища, но она сказала, что в Сыктывкаре живет ее подруга детства, и если надо переждать где-то лихолетье – лучше Сыктывкара места не сыскать. Я не стал с нею спорить, хотя у меня и было чувство, что мы что-то делаем не так.

Мы провожали Наталью и Катю вместе с Деминым. Уже объявили регистрацию, и меньше чем через час Наталья должна была улететь. Она смотрела на нас с Деминым красными от слез глазами. Сейчас не плакала, но красными глаза были именно от слез, тут никаких сомнений.