Владимир Гриньков - Ментовские оборотни

– Вы знаете этого человека, – предположил я.

– Да, – растерянно подтвердил Дворжецкий.

– Он приходил к вам, – по-прежнему без вопросительной интонации продолжал я.

– Да.

Вряд ли его так уж поразило присутствие на фотографии Андрея Михайловича. Скорее, он никак не мог взять в толк, как может быть связан с гибелью вот этой молодой женщины человек, который к нему, Арсению Арсеньевичу, приходил в гости не так давно. Я готов был воспользоваться этой его растерянностью, потому что пока он пребывает в таком состоянии, я избавлен от необходимости объяснять ему, что тут к чему и по какому праву вообще я к нему заявился и расспрашиваю его о людях посторонних, о его гостях.

– Этот человек расспрашивал вас о графине Воронцовой, – сказал я понимающе.

– Совершенно верно.

– А что именно он спрашивал?

– Я прочитал целую лекцию, – ответил Дворжецкий задумчиво.

– То есть вы видели в нем искренний интерес?

– Да.

– Он искал своих родственников там, в прошлом?

– Простите? – непонимающе посмотрел на меня Арсений Арсеньевич.

– Для чего ему нужна была информация о жизни графини Воронцовой? Он искал корни своего дворянского происхождения?

– Нет-нет! – уверенно ответил Дворжецкий.

– А ведь внешне он похож на отпрыска дворянского рода, – осенило меня. – Вам так не показалось?

Дворжецкий скользнул взглядом по фотографии, будто вспоминая своего гостя.

– Трудно сказать, – ответил он неуверенно. – Я об этом не думал, если честно, пока вы сейчас сами мне об этом не сказали. А тогда мне просто показалось, что это некий общеобразовательный интерес, потому что его интересовало не что-то конкретное, а буквально все подряд. Он будто напитывался атмосферой той эпохи. Ему было интересно буквально все. Много вопросов задавали. И он, и его спутник.

– Какой спутник? – встрепенулся я.

– Их было двое. Отец и сын. Молодой красивый человек. Хотя вы правы, я теперь думаю. Возможно, в них действительно течет дворянская кровь. Его сын такой роскошный красавец, – Дворжецкий посмотрел куда-то в стену, уносясь мыслями далеко-далеко из этой комнаты, где сейчас царил полумрак. – Его действительно можно представить себе дерущимся на дуэли. Белая рубаха, шляпа… Скорее не из нашей жизни даже. Мушкетер, – предположил он.

Меня будто сильно ударили. Приложили так, что я просто обомлел.

Я выложил на стол еще одну фотографию. Там был Ростопчин. Я не верил в успех, а сделал это от растерянности.

И тут Арсений Арсеньевич сказал:

– Да, это он.

Буднично сказал. Как о чем-то само собой разумеющемся. Потому что он не знал, не представлял себе даже, что этого просто не может быть. Я, по крайней мере, в подобное не верил. Прежде мне такое даже в голову не могло прийти, и сейчас я не мог поверить.

– Вот эти двое – отец и сын? – уточнил я.

– Да.

– Этот молодой человек, – ткнул я пальцем в фотографию, – носит фамилию Ростопчин.

– Вы не шутите? – растерялся Арсений Арсеньевич.

Если бы я шутил!

А вечером того же дня мне позвонил подполковник Кузубов. Он вежливо осведомился, как мои дела, спросил, не занят ли я на съемках очередного розыгрыша, и только после этого сказал о том, ради чего он, собственно, и позвонил.

– Мне нужна ваша помощь, Евгений Иванович, – сказал он.

– Всегда готов! – ответил я.

– Завтра утром сможете к нам подъехать?

– Разумеется. А что случилось?

– Ничего, – поспешил он меня успокоить. – Это касается одного из жителей Воронцова, он живет как раз по соседству с вашей сотрудницей. Андрей Михайлович его зовут. Вам это имя знакомо?

Мое сердце взбесилось и решило, кажется, выпрыгнуть из моей груди.

– Да, – с усилием выдавил я из себя.

– Вот и хорошо, – оценил подполковник, ничего не уловив в моих интонациях. – Так я завтра вас жду.

До завтрашнего дня я сойду с ума.

– Я могу приехать сегодня.

– Такая спешка ни к чему, – сказал Борис Никифорович.

Кажется, мой энтузиазм несколько его озадачил.

– Я сегодня свободен, – упорствовал я. – И с удовольствием с вами встречусь.

Он явно затруднялся с ответом. Я помог ему определиться.

– А завтра у меня весь день забит, – сказал я, почти не покривив душой, потому что наша работа – это настоящий сумасшедший дом.

Кто работает на телевидении, тот это знает.

– Хорошо, приезжайте, – решился Кузубов. – Я буду вас ждать.

И я помчался к нему.

Я въехал в этот тихий городок, когда вечерние сумерки уже поглотили очертания домов и улицы казались пустынными. Мало где горели фонари. Сонное царство, не иначе.