Владимир Гриньков - Заглянувший в смерть

Я прошел в комнату к тете Тане. Она сидела у открытого окна и смотрела куда-то между сосен.

– Тетя Таня, – тихонько позвал я.

Она вздрогнула и обернулась.

– Как ваши дела? – спросил я.

– Все хорошо, Эдичка. Я хотела поговорить с тобой.

– Я слушаю вас.

– Я сегодня подумала, что дядю Лешу надо непременно забрать из больницы. Я понимаю, что это стеснит вас со Светой, но я сама буду за ним ухаживать, пока он не придет в сознание.

– Дело не в том, стесните вы нас или нет. Пока дядя Леша без сознания, его из больницы никто не выпишет.

– Там за ним не будет никакого ухода, – сказала тетя Таня. – Здесь ему будет лучше.

– Но там он под присмотром врачей…

– И сколько же они собираются за ним присматривать? – Она взглянула на меня. – А если он не будет приходить в сознание долго, очень долго? Месяц, год? Он что – все время и будет там лежать? А как же я? Нет, его надо обязательно забрать оттуда. Мы привезем его сюда и обождем хотя бы недельку – может, все образуется. Ну, а если нет – я увезу его к нам, домой. И буду ходить за ним лучше, чем все медсестры вместе взятые.

Я покачал головой:

– И все-таки они дядю Лешу не отдадут.

– Как это – не отдадут? – удивилась тетя Таня. – Он что – их собственность?

Я понял, что она не отступится.

Врач едва не лишился дара речи, когда тетя Таня выложила ему свою просьбу. Мы стояли в коридоре больницы, и я в приоткрытую дверь видел палату и в ней – какого-то мужчину без ног, который непрерывно стонал.

– Вы представляете, о чем просите? – воскликнул доктор. – Нет, об этом не может быть и речи.

– Я хочу забрать его, – упрямо повторила тетя Таня.

– Если вы опасаетесь, что за ним не будет нормального ухода, можете дежурить в его палате, – сказал врач. – Но о выписке я даже не хочу говорить.

– Сестра! – простонал безногий. – Сестра!

– Никто не знает, сколько Леша пролежит без сознания, – сказала тетя Таня. – Так пусть он это время проведет дома.

– Вы знаете, что мы трижды в день кормим его через зонд? Вводим трубочку в желудок и кормим. Как вы собираетесь делать это в домашних условиях? А если вдруг ему срочно потребуется помощь врачей?

Мне показалось, что доктор раздражается от того, что ему приходится объяснять столь очевидные вещи.

– Я договорюсь с участковым врачом, она будет приходить к нам, – сказала тетя Таня.

– Трижды в день? – Доктор махнул рукой. – Не выдумывайте!

– Сестра! – Безногий уже не стонал, а кричал. – Сестра!

– Я сама научусь, – пообещала тетя Таня. – Я в молодости окончила курсы медсестер.

– Нет! – отрезал доктор. – Я считаю бессмысленным продолжать этот разговор.

– Сестра! Сестра!

Я видел, как нервничает доктор. Мне показалось даже, что у него начала подергиваться щека.

– Сестра! Ну подойдите же кто-нибудь! – умолял безногий.

– Бобылева! – рявкнул доктор, и я увидел, как его лицо покрылось пятнами.

Из соседнего кабинета выскочила медсестра и юркнула в палату к безногому.

– Я не оставлю его здесь, – сказала тетя Таня. – Ни за что.

– Я не решаю эти вопросы! – взорвался доктор. – Ну как вы не можете этого понять!

– Надо было так сразу и сказать. – Тетя Таня вздохнула. – К кому мне нужно обратиться?

Домой дядю Лешу везли на машине «Скорой помощи». Мы с санитаром на носилках снесли его вниз, к машине. Казалось, что дядя Леша спит: глаза его были закрыты, и дышал он ровно и глубоко, как во сне. Тетя Таня шагала рядом с носилками и держала мужа за руку.

– Эдичка! – говорила она, вытирая свободной рукой слезы со своего лица. – А он совсем не бледный, правда? Даже вроде румянец на щеках – или мне это только кажется? Господи, как хорошо, что все обошлось!

У машины нас поджидал доктор. Он отвел меня в сторону и сказал, глядя себе под ноги:

– Попробуйте все-таки договориться с участковым врачом. Трижды в день она ходить к вам не сможет, но хотя бы раз или два в день…

– Я поговорю с ней, – кивнул я.

– Вам, видимо, придется нести какие-то расходы при этом, – продолжал доктор. – Ведь то, о чем вы ее попросите, не входит в круг ее прямых обязанностей.

– Я прилично зарабатываю.

– Ну что ж, мое дело – предупредить вас.

Он хотел уйти, но я остановил его:

– И все-таки хочу спросить вас напоследок: чем все это кончится, по-вашему?

Он поднял глаза и медленно произнес:

– Поймите же наконец: то, что с ним происходит, – это уже вне досягаемости человеческого разума. Поэтому никто не сможет вам сказать, чем все кончится. Никто. Потому что мы бессильны перед этим.