Дмитрий Харитонов - Репортаж не для печати

Это было изображение головы человека, находившегося в смертельной агонии после полученных ран.

Я попросил Питера и Джаннет подождать меня минуту, а сам, ловя на себе настороженные взгляды викария, полагавшей, что я хочу вернуться к ее сундуку и выдрать еще пару глав из драгоценной книги, двинулся по направлению к органу.

Отойдя, таким образом, на несколько шагов в сторону, я повернулся и вновь посмотрел на изображение головы.

Сомнений не оставалось: при строительстве часовни архитектор изобразил в одном из углов второго этажа голову Хирама Абифа, скончавшегося от нанесенных ему ран.

1

– Питер, я никак не могу забыть изображение головы Хирама Абифа в часовне, – признался я, не отрывая глаз от полотна бегущей дороги. – Ты меня слышишь?

Мы возвращались из Глазго и, но обоюдному согласию с моим другом, поменялись местами. Я занял кресло водителя и получил истинное удовольствие от плавного движения «пежо», чутко откликавшегося на малейшее вращение руля. Дорога была спокойной. Я не забывал время от времени посматривать в зеркало заднего обзора, но причин для беспокойства не возникало.

Я надеялся, что и не возникнет.

Стоял тихий и солнечный воскресный вечер – один из тех, за которые я люблю осень. Солнце уже начинало клониться к закату, и шоссе было почти пустынным. Я ехал на достаточно приличной скорости, обгоняя периодически возникавшие на нашем пути другие машины, водители которых предпочитали более спокойную езду.

Питера слегка разморило, и он стал заметно клевать носом. Я прекрасно помнил о том, какой негативный психологический эффект оказывает на водителя заснувший на переднем сидении пассажир. Флюиды умиротворения и безмятежности, исходящие от спящего, раз за разом накатываются на тебя, словно морские волны на прибрежную гальку… И вот ты уже сам начинаешь медленно-медленно погружаться в объятия Морфея, в сладостную дрему…

Когда я выключил мелодичную музыку, лившуюся из колонок автомагнитолы, и обратился к Питеру, он вздрогнул и моментально пробудился.

– Что? – он недоуменно завращал головой во все стороны. – Я заснул?

– Ты спал сном праведника, – объяснил я ему, – что угнетающе стало действовать на меня. У меня не выходит из головы изображение Хирама Абифа в часовне.

– Росслинская часовня оказалась богатой на эффектные сюрпризы, – согласился Питер, окончательно просыпаясь. – Сначала алоэ и маис, затем фолиант с вырванными страницами, наконец, изображение Хирама…

– Может, это и глупость, – протянул я, – но совпадение кажется весьма любопытным.

Питер полуразвернулся ко мне.

– Какое совпадение?

– Видишь ли, – я по-прежнему следил за дорогой. – Одно из обвинений, предъявленных храмовникам, заключалось в том, что они поклонялись некоей голове.

– Голова Хирама Абифа? – с вопросительной интонацией в голосе предположил Питер.

– Точно неизвестно. Даже инквизиции удалось узнать весьма скудные сведения. Были разрозненные свидетельства тамплиеров о том, что в их церемониях особое значение отводилось голове по имени «Бафомет». В переводе это слово, очевидно, означает «кладезь мудрости». Но что за голова и как она выглядела, нет никаких убедительных свидетельств.

– Тогда почему бы не предположить, что тамплиеры поклонялись изображению головы Хирама Абифа?

– По крайней мере, присутствие изображения архитектора храма Соломона в Росслинской часовне тогда обретает смысл, – согласился я.

– Но мне непонятно, почему террористы пощадили Джаннет Бейкер. Ведь они хладнокровно убили Вулворда и эль-Хасана. Людей, которые могли реально помочь поискам Ковчега, обладавших солидными познаниями. И вдруг – такое великодушие к викарию часовни, в комнате которой пылится книга с рассказом Сент-Клера о некоторых тайнах храмовников, – сообщил Питер о своих сомнениях.

Я был уверен, что Джаннет сильно повезло. Во-первых, потому что она практически не углублялась в изучение древней книги, ее память была девственно чиста, и почти никаких сведений о Ковчеге она не запомнила. Во-вторых, когда приехала машина и стали разгружать ящики с продуктами, рядом с ней оказались невольные свидетели, что также должно было заставить отказаться Абу Дауда и его сообщника от пагубных намерений. В том, что в гостях у Джаннет был именно Абу Дауд, я сомневался мало. Интерполовцы считали, что численность «Черного сентября» составляет не больше шести человек. Четверо погибли в автомобильной аварии. В живых остались двое – Абу Дауд и еще кто-то.