Дмитрий Харитонов - Репортаж не для печати

Я уже начинал догадываться, что могло скрываться в Росслинской часовне много-много лет назад.

– Вы абсолютно правы, Джаннет, – сказал я, дотрагиваясь до ее руки. – Нет смысла строить в течение полувека часовню и не использовать затем ее в качестве места поклонения Христу. То, что Сент-Клеры были храмовниками, многое объясняет. В частности, отсутствие алтаря. Но я уверен, что была и вторая причина в столь продолжительном строительстве часовни.

– Не тяни, – попросил Питер.

– Росслин использовался в качестве тайника. В часовне хранились секретные свитки, найденные тамплиерами в Иерусалиме на месте бывшего храма царя Соломона. И сокровища, вывезенные рыцарями в роковую ночь за несколько часов до начала репрессий.

– Строительством часовни лично занимался Вильям Сент-Клер. Он был одним из потомков старинного рола. И хотя сама часовня сооружалась не очень долго – сорок пять лет являются сущим пустяком для воплощения честолюбивых планов, – на завершение одного только фундамента ушло почти пять лет. – Сказала Джаннет.

Питер попытался сосредоточиться.

– Пять лет для возведения фундамента такого сравнительно небольшого по размерам помещения?

– Пять лет, – подтвердила Джаннет. – Я слышала о четырех ларцах, спрятанных в подземелье храма.

– Прекрасно, – я повернулся к Питеру. – Сент-Клер хотел придать своей часовне хотя бы некоторое сходство с храмом в Иерусалиме. И даже скопировать систему подземных ходов-туннелей.

Часовня в Росслине оставляла явное впечатление незавершенной работы. Замысел Вильяма Сент-Клера, начавшего строительство почти через полвека спустя после смерти сэра Генри, оказался не исполненным до конца. То, что он задумал, должно было стать лишь первой частью большого и более значительного сооружения. Западная часть часовни была очень большой и массивной, как несущая стена, за которой последовало бы продолжение.

Теперь, восстановив в памяти эскизы иерусалимских храмов, которые показывал мне Артур Кейс, я понял, почему Росслинская часовня показалась странно знакомой своими очертаниями. Загадка заключалась только в том, что помешало исполнению замысла сэра Вильяма.

– Почему он прекратил строительство? -размышляя вслух, спросил я.

– Неизвестно, – сказала Джаннет. – Могу сказать только, что в самый разгар строительства случился пожар и строителям пришлось покинуть часовню. Об этом говорится в книге пятнадцатого века, в которой фиксировались все события, происходившие в Росслине.

Кажется, я одновременно с Питером выпалил следующий вопрос. Не очень надеясь на положительный ответ.

– Книга сохранилась?

– Конечно.

Мы переглянулись.

– На нее можно посмотреть?

Джаннет не возразила, и мы последовали за ней.

Мы поднялись на второй этаж по крутым ступенькам винтовой лестницы. Ее спираль была так лихо закручена, что у меня даже слегка закружилась голова и мне пришлось схватиться за поручни, чтобы удержаться на ногах в полутьме, царившей на лестнице. Миновав красивый старинный орган, явно викторианских времен. мы очутились в небольшой уютной комнатке с простой железной кроватью, аккуратно застеленной покрывался, небольшим столом, приткнувшимся возле окна, шкафчиком, в котором, очевидно, была одежда и белье, тумбочка с кухонной утварью…

Ничего лишнего. Очень простая, скорее даже спартанская обстановка. Подчеркивавшая невзыскательные вкусы своей хозяйки и строгий характер

Джаннет попросила Питера вытащить сундук из-под кровати. Старый, иссохшийся сундук с громадным навесным замком. Открыв его, Джаннет дала нам возможность полюбоваться видом десятка древних фолиантов огромных размеров, большинство из которых были покрыты многолетней пылью.

Самая верхняя книга, напротив, явно протиралась недавно влажной тряпкой. Ее роскошная в прошлом кожаная обложка потрескалась и поблекла, а страницы отдавали чуть затхлым запахом и пожелтели от времени.

Джаннет бережно провела рукой по обложке книги и развернула ее.

– Вот она, – сказала Джаннет, словно загипнотизированная, и перелистала около сотни страниц, пока не обнаружила ту, которую искала.

Я сделал знак Питеру, чтобы он даже не дышал, и сам тоже превратился весь во внимание. Викарий начала читать: