Александр Белов - Штурм вулкана

— Вот сейчас прямо от вас к нему поеду, — ответил Белов, — посидим в каком-нибудь ресторане, поговорим по душам.

— А как жена твоя? — спросил Введенский. — Что-то я-слышал, у вас вроде бы как-то отношения не очень. Что-то там в Фонде не могли поделить.

— Наладились отношения, — ответил Белов, — все нормально. Я на Ваньку пере-писал имущество Фонда, а Ольга — его опекун до совершеннолетия. Но и после совершеннолетия ей тоже кусок достанется, так что свое она получила и перестала на меня кидаться. С сыном разрешила встречаться.

Белов видел, что Введенский что-то хочет сказать или спросить, ищет подходящую ситуацию или поворот разговора, но пока не может найти. Зачем-то начал поливать цветы на окне из пестренькой лейки.

— Так ты, выходит, остался без денег Фонда? — спросил Введенский, переходя от фикуса к гортензии.

— У меня теперь есть акции алюминиевого комбината, а они подороже стоят, — усмехнулся Белов.

Генерал напомнил ему, что, мол, когда он Фонд сыну и Ольге отдавал, то еще не в курсе был, что Рыков ему акции завещал, да и на самом комбинате положение было неопределенным.

На что Саша рассмеялся и сказал:

— Игорь Леонидович, голова на месте, на здоровье, слава Богу, тоже не жалуюсь, друзья есть надежные. Что же я себе денег не заработаю, что ли?

— Да-да, — согласился Введенский, — вот и я об этом же хотел поговорить..

Он уселся на свое место, отхлебнул Остывший чай и сказал:

— Понимаешь, Александр Николаевич, в результате того десятилетнего бардака, который именуется строительством демократии в России, практически все стратегические запасы и предприятия страны оказались в частных руках. Слава богу, не додумались приватизировать производство атомных бомб. Но, допустим, те же сталь, алюминий, уголь, нефть — это же материалы, которые должны находиться в одних руках — в руках государства, иначе возник-нет хаос. Что мне тебе говорить, ты сам знаешь, новоявленные олигархи хотят только хапнуть побольше и сбежать на Запад. Нефтяные месторождения бросают на половине, сливки сняли и дальше. Да что я тебе говорю, ты ведь и сам все знаешь.

— Я знаю, Игорь Леонидович, — кивнул Белов, — телевизор смотрю. Не все олигархи так ведут свои дела, а точнее никто, они ведь не самоубийцы, чтобы себе во вред поступать, а фанаты своего дела. Да и сами месторождения отличаются друг от друга. Нефть везде имеет разную себестоимость, это зависит от глубины залегания, от геологии. Нерентабельные скважины нельзя не закрывать, таковы элементарные законы рынка. Поэтому конкретно надо смотреть, где и кем нарушаются законы, если они нарушаются. И потом, на Западе никакого хаоса в экономике не наблюдается, хотя там почти все в частных руках находится. К чему вы, клоните?

— Заставить я тебя не могу, — развел руками Введенский, расстроенный его со-противлением, — но неплохо было бы, если бы те акции, которые тебе Рыков оставил, ты передал государству. Само собой, директором комбината ты останешься, могу тебе посодействовать в выдвижении твоей кандидатуры в Совет Федерации, — подкинул сахарную косточку генерал. — Согласен?

— С чем? — лукаво улыбнулся Белов. — Что олигархов надо прижать или что лучше сделать их членами Совета Федерации?

— Я тебя не тороплю, — продолжал Введенский, игнорируя иронию в словах Белова, — подумай, поразмысли пару месяцев…

— А что, Зорин так и не объявился? спросил Белов. — У него ведь тоже есть акции комбината.

— Нет, — вздохнул Введенский, — пока не удалось его найти. Он бежал из собственного дома, как удалось выяснить, как раз накануне того дня, когда киллер застрелил Олега Алексеевича Рыкова. Вовремя улизнул, а то сидеть бы ему на нарах вместе с этой мразью Литвиненко.

Белов взглянул на часы и понял, что ему пора прощаться с генералом. Через полчаса встреча с Иваном, а потом самолет на Красносибирск. На прощание Введенский еще раз попросил его подумать относительно передачи акций комбината государству, намекнул, что президенту Батину такое решение пришлось бы по душе, а потом рассказал как бы невзначай про олигарха Берестовского, которого в результате операции ФСБ удалось вытащить из-за границы. Государство уже предоставило ему комфортабельный номер с телевизором и холодильником в Бутырке.

Белов намек понял, однако отнюдь не печальная необходимость расстаться со своим капиталом его расстроила. Ему стало обидно за свое дело, за людей, за рабочих, которые доверили ему свою судьбу. Ведь государствённый чиновник никогда не сможет вести свое дело так, как хозяин-предприниматель, без оглядки на выше стоящих. А значит, по большому счету, от этой повторной национализации в перспективе потеряют все — и рабочие, и государство, которое недополучит налогов на несколько миллиардов рублей.