Максим Шахов - В прицеле – Олимпиада

Сначала это были только огни. Зеленый на правом борту, красный на левом. Если он не перепутал, судно двигалось прямо на него. Когда оно приблизилось, он разобрал в темноте уходящее вверх полосатое пузо спинакера. Это была парусная яхта. Большая, океанская. Ее мачта уходила высоко в небо, а паруса в свете звезд слегка отсвечивали в ночном сумраке.

— Хелп! — крикнул Поручик.

Ноль внимания, никакой реакции. Команда яхты, похоже, полностью игнорировала его призыв. Что ж, экипаж можно понять. Окрестное море кишмя кишит пиратами. Скорее можно было удивляться тому, что нашлись какие-то идиоты, пожелавшие бороздить здешние воды.

Но Поручик не смутился холодностью приема и настойчиво повторил попытку.

— Хелп, плиз! А эм сейлор! Май шип мало-мало утонул, блин!

С тем же результатом. Форштевень яхты навис над его головой. Поручик обиделся.

— Эй, козел, мать твою! — заорал он. — Хелп, тебе говорят!

Пловец оттолкнулся от корпуса, немного отплыл в сторону и замахал руками. Тут на палубе послышалось движение, и над бортом показалась заспанная бородатая рожа. Не то бомж, не то норвежский шкипер.

— За козла ответишь! — предупредила рожа.

Поручик от удивления чуть не утонул.

— Ты чо, в натуре, русский, что ли? — отплевываясь и отфыркиваясь, поинтересовался он, когда снова всплыл на поверхность.

Бородатый бомж-шкипер протяжно зевнул.

— А если еврей? Или каракалпак? Будешь ждать следующего? Нет? Тогда заходи!

Он выбросил за борт конец снасти, Поручик ухватился, подтянулся и перебрался через леерное ограждение на палубу яхты. Бородатый рассматривал его с заметным неудовольствием.

— Ты откуда? — спросил он.

Поручик ткнул большим пальцем себе за спину:

— Оттуда.

— А куда?

Старший лейтенант указал в сторону севера:

— Туда. А у вас круиз?

Теперь настала очередь бородатого шкипера давать исчерпывающие ответы.

— У кого «у нас»? Один я.

Поручик расстроился. Шкипер увидел это по его лицу и поинтересовался:

— А ты думал, я тут баб катаю? Хрен угадал. Если хочешь знать, у меня из-за тебя кругосветка одиночная накрывается.

— Почему это? — не понял Поручик.

Бородатый пояснил:

— Мне же тебя теперь придется в какой-нибудь порт доставить. И время потеряю, и незачет получу. Могут и совсем с гонки снять, поскольку я не один был, а с тобой. И ведь хрен докажешь, что мы случайно встретились. Ты русский, и я русский. И козе понятно — сговор налицо. Уж лучше бы ты негром оказался. Из Лим-пам-по.

Поручик рассмеялся:

— Не бойся. Ни в какой порт меня доставлять не надо. Я бы отоспался часиков несколько да побрился. Когда кролем плывешь, щетина, понимаешь, плечи сильно натирает. А там снова — стилем кроль и стилем брасс поплыву быстрее вас. И никто ничего не узнает.

Бородатый шкипер задумался. Он не то чтобы обрадовался, но вид у него был уже не такой хмурый, как в момент встречи.

— А давай так, — предложил он. — Сегодня я посплю, а завтра ты. Потом ныряй и плыви куда хочешь. А то заманался я совсем, бляха-муха. Ни заснуть, ни расслабиться толком не получается.

Поручик охотно согласился.

— Денис, — представился он.

— Виктор, — протянул руку бородатый шкипер.

Поручик ответил крепким рукопожатием и сразу встал к штурвалу. Шкипер Виктор спустился в рубку, чтобы, как он выразился, сгоношить что-нибудь пожрать. И сгоношил.

Это была поистине фантастическая картина. Двое русских, случайно столкнувшихся на экваторе, на другом краю земли, сидели на палубе парусной яхты под яркими тропическими звездами. Перед ними стояла початая большая, на литр семьдесят пять, с ручкой, бутылка водки. На пожелтевшей русскоязычной, сложенной вдвое газете стояли пластиковые тарелки с солеными огурцами, открытые консервные банки тушенки, бычков в томате, кильки.

Пили водку из металлических кружек, закусывали не спеша. Поддевали концом ножа кильку или бычка, отправляли в рот. Туда же запихивали большие куски тушенки. Хрустели солеными огурцами и галетами.

— Сейчас бы хлебушка. Черного, бляха-муха, — мечтательно протянул Виктор.

— И пару девчонок, — поддержал его Поручик.

Виктор насупился:

— Я женатый. Сыну уже двенадцатый год пошел, дочке десять.

Поручик не понял:

— А как же ты тогда здесь оказался?

Виктор только рукой махнул:

— Характер у меня, понимаешь, тяжелый. Одному как-то легче. Веселее. Наверное, я людей не люблю.

— Я это заметил, — сказал Поручик. — А с солью не пробовал?