Кирилл Казанцев - В негодяя стрелять приятно

Мужчина и женщина уединились возле стойки с образцами заполнения бланков.

– Стас, – шепотом проговорила Маша, – главное, не волнуйся и сделай все, как я просила.

– С чего ты взяла, что я волнуюсь? У телеоператоров нервы железные. Я даже на авианосце снимал то, как садятся самолеты. Прямо на палубе стоял.

– Значит, справишься. – Маша вынула из сумки новенький паспорт, из книжечки торчали хвосты пяти банкнот по сто евро.

– Ты уверена, что мы не делаем ничего противозаконного? – все еще колебался Стас.

– Ты что, забыл? Меня сам генпродюсер за ручку в вашу группу привел.

– Против такой рекомендации все аргументы бессильны, – сдался оператор, взял паспорт с валютой и подошел к окошечку обменника.

Он стоял, наклонившись так, чтобы козырек закрывал верхнюю часть лица.

– Девушка, мне пятьсот евро сдать надо. – Стас выложил в окошечке рядком пять простреленных купюр.

– Так они ж у вас дырявые, – изумилась кассирша.

– Деньги бывают только двух видов, – тут же отреагировал сдатчик валюты, – фальшивые и настоящие. Поверьте, не я их рисовал.

Девушка улыбнулась, взяла купюры, проверила их на аппарате. Тот исправно пищал. Водяные знаки оказались на месте. Защита отсвечивала в ультрафиолете, как положено.

Пока происходила проверка купюр, Стас разоткровенничался:

– По пьяни все получилось. Поспорили мы с приятелем на эти самые пятьсот евро. Он говорил, что бумагу для них теперь такую используют, которая в огне не горит. Вот и прожгли купюры по дурости сигарой. Перед девчонками выделывались. Короче, выиграл их я. Теперь потратить хочу.

Девушка заулыбалась. История показалась ей забавной.

– Что ж, деньги настоящие, новенькие, из одной пачки, даже номера подряд идут. Но мы их можем только на комиссию взять. Проверят их в центральном отделении банка и в Европу обменять перешлют. С вас небольшой процент удержат. Только нужно заявление заполнить. – Она подала оператору бланк. – Там все написано. Почитайте. С процентом комиссионных согласны?

– Согласен. Выхода-то у меня нет… Только почерк у меня такой, что я сам не могу прочитать то, что написал. Вы уж заполните. – И Стас, положив на бланк паспорт, сунул его в окошко девушке.

Та раскрыла книжечку.

– Значит, так, уважаемый Владимир Кожевников. Сможете прийти за российскими рублями не раньше чем через неделю. Получите их в нашем отделении. Проверка столько занимает. – Кассирша говорила и заполняла бланк аккуратным дамским почерком.

– Ну, вот и познакомились – я Владимир, а вы Юля, – присмотрелся к бейджу служащей сбербанка Стас.

– А теперь распишитесь.

Телеоператор поставил закорючку и забрал паспорт.

– Ну, все, до встречи, – проговорил он и вышел из банка.

На улице его ждала Маша.

– Держи свой паспорт, аферистка, – засмеялся Стас, снимая бейсболку.

Да, в тайной организации, возглавляемой Павлом Игнатьевичем Дугиным, имелись специалисты на все руки. И изготовить паспорт с тем же номером из той же серии, каким пользовался майор Владимир Кожевников, не составило большого труда.

Вечером инкассаторы, как и положено, забрали из зачуханного отделения выручку. Простреленные купюры уехали на экспертизу в центральное отделение.

На просторной террасе загородного дома сидели трое: Жадоба с Лариным за столиком в одном углу, в другом – дремал в ротанговом кресле-качалке, опираясь на трость, Паша-Стоматолог. Солнце отражалось в его полированной лысине.

– … думал, уже все путем пошло. Знал бы ты, чего мне это стоило, – негромко говорил Жадобин. – Кулеш с утра всех этих нерусских отпустил. Хасан кавказскую братву успокоил: сказал, что все остальное – его личная разборка с Кулешовым. Ну а потом, как узнал, что его сына менты до смерти забили, тут ему крышу и сорвало. Хотя Хасана я понимаю. Тут любой рвать и метать станет… Короче, Сивый, больше мне не к кому обратиться. Убрать Хасана надо.

Андрей покосился на дремавшего невдалеке Пашу-Стоматолога. Тот даже похрапывал, оскалив золотые фиксы.

– Не меньжуйся, Сивый. Он не только слепой, но и почти ни хрена не слышит. Кича – не курорт. Да и возраст у законного почтенный.

– Хасана завалить предлагаешь? – переспросил Ларин. – Не по «понятиям» как-то.

– А в главмента из гранатомета палить – по «понятиям»? Нельзя мне с Кулешом ссориться. Хасан не в своем уме. Пока генерала не прикончит, не остановится. И ты это, Сивый, сам понимаешь. Выхода другого нет. Тут как в фильме этом американском – «остаться должен только один».