Кирилл Казанцев - На всякого блатного найдется пуля

– Помогите! – из последних сил закричал Гена, понимая, что ему конец.

Два десятка голодных одичавших псов бросились на него со всех сторон одновременно…

Микроавтобус шел привычным маршрутом. Бригада возвращалась с объекта в одном из районов области. За поворотом открылся мост. Дорога шла под ним. Внезапно фары выхватили из темноты человека, повешенного на кронштейне разбитого светильника. Человек висел метрах в трех над дорогой. На груди висельника была закреплена табличка с надписью, изготовленная из куска картона. Водитель ударил по тормозам. Микроавтобус занесло. Из салона послышались возмущенные возгласы монтажников. Затем все увидели повешенного и замолчали.

– «Наркоторговец», – прочитал водитель надпись на табличке.

– Ни хрена себе, – изумился кто-то из монтажников.

– Так ему и надо, – бросил другой. – Достали уже! Вот у кого-то терпенье и лопнуло.

– Так, что будем делать, мужики? – спросил водитель. – Надо милицию вызывать.

– Да пошел он в жопу. Пусть висит, – хмуро рявкнул бригадир. – Мне спать и жрать охота! Устал как собака, а тут еще с ментами два часа разбираться… Давай, поехали! Пусть другие звонят.

Остальные были солидарны с бригадиром. Кто-то из монтажников уже достал сотовый и снимал труп на видеокамеру.

– Ладно, поехали, – буркнул водитель, – хватит херней заниматься!

Микроавтобус сорвался с места и унесся прочь. Так же проехали еще десятка два машин. Никто не хотел связываться. Лишь один из сознательных водителей сделал анонимный звонок в милицию. Примерно через час к месту подъехал милицейский «УАЗ». Патрульные вышли, посветили фонариком и доложили дежурному.

Экспертов и следователя пришлось ждать еще часа полтора. Лишь к утру, когда на месте собралась толпа народа, кто-то из управления опознал в повешенном Артема Новохватского, оперативника из убойного. Предварительный и очень удобный диагноз эксперта «самоубийство» мгновенно отпал, так как налицо имелись следы борьбы. Следователь набрал номер начальника убойного. Надо ли говорить, что Гудкова новость не обрадовала.

Гена Жарков начал молиться, чего еще не бывало в его грешной жизни. Собаки вцепились в него со всех сторон. Еще одно мгновение – и его бы разорвали, но вдруг в ответ на его молитвы сбоку послышался негромкий окрик. Затем в собак полетели кирпичи, и трусливые по природе животные моментально ретировались, бросив добычу. Гена плакал от счастья и готов был расцеловать своих спасителей. В лицо его ударил луч фонарика.

– Кажись, мент, – прохрипел некто сиплым голосом.

– Да, только голый, – проскрипел другой басом.

– Седой, что будем с ним делать? – спросил первый.

– Давай спросим у этого мусора, чего он тут забыл, – ответил третий весело.

Щурясь от света, Гена бросил спасителям:

– Эй, пацаны, я не мент, это менты меня пытали и здесь бросили.

– Врет, – проскрипел бас, – на харе написано, что мент.

– Если ты не мент, то почему на тебе милицейская фуражка? – поинтересовался Седой.

– Да это менты для смеха к башке приклеили, издевались, – вдохновенно врал Гена.

– Ладно, берите его и тащите к нам на хату, там и разберемся, – приказал Седой.

К Гене подошли, подняли и потащили волоком по земле. Судя по запаху, исходившему от спасителей, они не знали, что такое гигиена, а мыло видели только на картинках. Больше всего Гена Жарков в эту минуту боялся, что его опознают. Он многих пытал и теперь трепетал от перспективы встретить среди трущоб одного из своих бывших клиентов. Его затащили в полуразрушенное здание, где в одной из комнат стоял закопченный мангал. В нем полыхали доски, сверху стоял чайник и какая-то кастрюля. У очага копошились четверо оборванцев неопределенного пола и возраста. Один подкладывал в огонь дрова, второй мешал варево в кастрюле, третий что-то бросал туда из целлофанового пакета, четвертый прикуривал бычок от горящей головни.

Гену швырнули на пол. Тот, что прикуривал, поинтересовался у Седого, кого это они притащили.

– А вот мы сейчас и узнаем, – пообещал всем Седой и крикнул одному из подручных: – Эй, Чалый, сними с него железки!

Чалый склонился над ним и радостно проскрипел басом:

– Глянь, Седой, что у него на спине написано! Такое зря не напишут! Я же говорю, что он мент!

Седой перевернул его ударом ноги и прижал грязным ботинком горло:

– Ну, сука, колись быстро, или мы тебя на лоскуты порежем!

– Я не мент, – в истерике захрипел Гена, вырываясь.