Кирилл Казанцев - На всякого блатного найдется пуля

Как только грузовик остановился, Степан выпрыгнул из кабины и подскочил к покореженному внедорожнику, рванул одну дверцу, другую, но ничего не вышло. Они были заблокированы изнутри. Эдик с ужасом смотрел на него из салона сквозь бронированное стекло. Извлечь его оттуда не было никакой возможности. Взгляд Степана метнулся к зданию администрации. Охранники перед воротами замерли, не зная, что им делать. Степан снова посмотрел на машину. Сверху имелся люк. От удара его покорежило и сместило.

– Ну ладно, засранец, – процедил сквозь зубы Степан, метнулся к «ЗИЛу», выхватил из кабины монтировку, потом снял гофрированный шланг вакуумного насоса, подтащил к внедорожнику, взобрался с ним на крышу, вскрыл люк, запихал шланг внутрь, а затем заклинил его сверху тем же покореженным люком, чтобы водитель его не вытолкнул обратно, спрыгнул и, подскочив к ассенизатору, включил насос на сброс.

– Либо ты выйдешь, либо тебя дерьмом затопит, – предупредил он парня.

Эдик в ужасе отрицательно замотал головой.

– Ну, смотри, – Степан рванул ручку крана, и нечистоты хлынули в салон.

Эдик истошно завопил, стал выталкивать шланг из салона. Степан запрыгнул на крышу, толкнул шланг обратно и прижал его ногой:

– Выбирай, паскуда: или утонуть в дерьме, или выйти!

– Ты меня все равно убьешь, я знаю! Ты психованный козел! – всхлипнул Эдик.

Нечистоты в салоне достигли уровня груди, и он со слезами на глазах мучительно выбирал, что ему делать, и ждал, что вот-вот появится помощь. Но помощь все не приходила. Охранники у здания администрации так к ним и не подошли. Двое стояли у ограды, смотрели на них и оживленно переговаривались с кем-то по рации.

– Да если бы я хотел тебя застрелить, то застрелил бы прямо через люк, – презрительно крикнул в ответ Степан. – Открывай быстрее!

Внезапно справа из-за памятника резко вывернула милицейская машина. Водитель для острастки включил сирену и мигалки. Захлопали дверцы. Изнутри, точно горох, высыпали бойцы группы немедленного реагирования с автоматами в руках.

– Стоять на месте! … Не двигаться! … Поднял руки! – загорланили они, быстро приближаясь.

Степан спрыгнул вниз под защиту бронированного кузова внедорожника. Эдик изнутри, разблокировав, рванул ручку дверцы внедорожника, чтобы кинуться в объятия прибывших спасителей, но дверца не открывалась, ее заклинило. В ужасе он перегнулся через сиденье и схватил ручку задней дверцы со стороны ментов. Ее тоже заклинило.

– Помогите! – заорал он в панике и неистово забарабанил в стекло. Он видел лица милиционеров, и они видели его, но еще не совсем понимали, что происходит.

Степан понял, что больше медлить нельзя, и, вскочив, петляя, бросился к живой ограде. Нужно было преодолеть какие-то двадцать метров.

– Стоять! – хором заорали бойцы группы и тоже повскакивали.

Для острастки Степан на бегу пальнул несколько раз в воздух. Менты попрятались и открыли ответный огонь одиночными. Две пули просвистели в миллиметре от него. Степан прыгнул, перекатился, выстрелил еще два раза в ответ и нырнул в спасительные кусты.

– Помогите, – орал из последних сил Эдик. Чтобы дотянуться до ручки дверцы со стороны пассажира, ему пришлось с головой погрузиться в нечистоты. Он нащупал ручку, дернул несколько раз, но и ее заклинило. Ледяной страх пронзил все его существо. Он рванулся вверх, чтобы глотнуть воздуха, но уперся макушкой в крышу салона.

– Быстрее отключи эту хрень, – скомандовал командир группы немедленного реагирования одному из бойцов, махнув в сторону насосной установки ассенизационной машины. – Остальные за ним! – А сам взобрался на крышу и выдернул шланг. Салон был полностью заполнен, и нечистоты уже лились из всех щелей.

Уйти от погони было непросто. Выскочив из переулка, Степан натолкнулся на очередную милицейскую машину с включенными мигалками и бешено воющей сиреной. Казалось, сирены выли со всех сторон. Степан метнулся назад в переулок. Вслед ему прозвучали выстрелы. Стражи правопорядка не тратили времени на раздумья; видимо, их предупредили, что подозреваемый – опасный психически больной человек, вооруженный до зубов.

Степан бежал и лихорадочно восстанавливал в голове план городского центра. Сзади прозвучал сердитый окрик, и сразу же хлестнул выстрел. За доли секунды он понял, что до забора добежать не успеет, свернул в подъезд покосившегося кирпичного четырехэтажного дома и ринулся вверх по лестнице. Едва он взлетел на один пролет, как дверь в подъезде вновь хлопнула. Степан развернулся, выстрелил вниз, не целясь, и рванул выше. Преследователи чуть затормозили, а затем возобновили погоню. Подряд грохнули два выстрела. Деревянные перила под рукой у Степана расщепились. Мимо лица пролетела здоровенная щепка. Вторая пуля срикошетила от стены. Пригнувшись, он выстрелил и с удвоенными силами побежал вверх. Миновал третий этаж и на четвертом полез по металлической лестнице на чердак, сбил выстрелом замок, откинул люк, ухватился руками за края и рывком втянул тело в темное пыльное помещение. Только он успел захлопнуть люк и отдернуть руку – в тот же момент его изрешетили пули. Степан быстро выстрелил три раза прямо через люк, перезарядил пистолет, потом бросился к слуховому окну и вылез на крышу. Огляделся и сразу понял, что в западне. На соседние крыши перепрыгнуть нечего было и думать. Все здания были выше.