Александр Жиров - Черный амулет

—Вот.

С довольным урчанием сержант раскрыл синюю корочку. С цветного фотоснимка ему улыбался во весь рот какойто негр. Возможно, тот самый, который сидит сейчас перед ним. Отчества в соответствующей строчке не оказалось.

— Год рождения здесь не указан.

— Одна тысяча девятьсот семьдесят второй.

— Национальность? Пишу «негр»… — пробормотал себе под нос сержант и запыхтел, впервые в жизни выводя это короткое слово.

Если бы не исчезновение деда, Борис от смеха упал бы под стол. А так продолжал еще держаться в седле. Вернее, на стуле. Держался из последних сил. Не падал.

— Место учебы или работы?

— ПХТИ.

— Чего?!

— Там же написано.

За окном наяривал ливень. Федор Пантелеев посматривал на косые изобильные струи. Пора было переходить от анкетных данных к делу. Где, как, что? И речи не могло быть о том, чтобы в такую погоду идти на лодке осматривать остров, возле которого проходила рыбалка. А уж обойти топкие берега огромного Вялье-озера и вовсе невозможно.

Он достал из планшета карту. Расстелил перед Кофи.

— Вот Васнецовка, — ткнул он желтым от никотина ногтем с каемкой грязи. — Видите? А вот озеро. Ориентируетесь?

Среднюю школу Кофи оканчивал в Порто-Ново. География давалась ему с трудом. С тех пор пользоваться картами не доводилось.

— Нужно вообразить, что мы находимся где-то здесь? — неуверенно спросил Кофи.

И в свою очередь ткнул черно-розовым пальцем в скопление коричневых прямоугольничков. Начался обстоятельный разговор об условных обозначениях, примененных для Васнецовки и ее окрестностей. Подключился и Борис. Вместе они довольно точно отметили то место у острова, где Константин Васильевич остался вчера удить рыбу.

Любовь Семеновна с благоговейным страхом смотрела на происходящее. Разноцветная карта произвела на нее такое впечатление, будто врач раскрыл саквояж с инструментами у постели больного.

Хотя со стороны все это больше напоминало совещание в штабе, например, заирских повстанцев. Молодой вождь играл роль грозного Лорана Кабилы. Борис Кондратьев и сержант Пантелеев в качестве российских военных советников объясняли грозному, но бестолковому мятежнику, как лучше захватить столицу Заира.

Наконец сержант перерисовал остров на лист бумаги, отметил крестиком, где в последний раз видели старика Кондратьева, и велел расписаться.

Подпись иностранного гражданина он изучил с пристрастием и спросил:

— Это вы на каком же языке расписались? На африканском, что ли?

Борис отвернулся. Кофи невозмутимо ответил:

— Я расписываюсь по-французски.

Это государственный язык моей страны.

«Ишъ ты. По-французски он расписывается! — Сержант даже носом закрутил. — Какие мы все независимые да гордые».

— Любовь Семеновна, я вас просил фотографии мужа поискать, — вспомнил Пантелеев. — Нашли?

— Да-да, вот…

Руки у старушки уже не дрожали, а тряслись. Она едва сумела передать милиционеру семейный фотоальбом.

— Меня последних лет снимки интересуют… Вот здесь его давно фотографировали?

На черно-белой карточке дед Бориса стоял в полушубке, среди сугробов. Одно ухо ушанки задрано кверху, как у деда Щукаря. В руках двустволка, а правая нога картинно опирается на поверженного кабана.

— Когда ж это было-то? — Бабушка задумалась. — Да вот зимой…

— Я вижу, что не летом. — Сержант уже начал терять терпение.

— В позапрошлом году, должно быть…

Или в позапозапрошлом.

— Годится. А это когда?

На другой черно-белой карточке Константин Васильевич также был в полный рост. И держал за жабры щуку. Рыбища была таких размеров, что хищная пасть находилась вровень с лицом старика, а хвост свисал аж до земли.

Вид деда в качестве рыбака подействовал на Любовь Семеновну удручающе.

Вновь затрепетали ее худенькие плечи.

Она закрыла морщинистое лицо морщинистыми ладонями.

— Карточки разрешите взять? — спросил сержант, испытывая нечто вроде зависти к трофеям старого рыбака и охотника. — Для розыска. Надо же знать в лицо, кого ищешь.

— Да, возьми, милок, — с трудом вымолвила старушка. — Только не потеряй…

Сержант поднялся.

— Любовь Семеновна, раньше времени супруга своего не хороните, — не вполне тактично выразился он, желая сделать как лучше, но получая всегдашний результат: старушка тут же зашлась в рыданиях. — Он у нас в розыск только через четыре дня попадет. Я сейчас еще в пару домов заверну. В те, что поближе к воде стоят. Может, кто что слышал, видел…