Юлия Латынина - Охота на изюбря

У Извольского в особнячке не было собственного кабинета, по специальному его настоянию. Когда покупали особнячок, кабинет планировался, но Сляб лично вычеркнул его из чертежей, вопросив: «А какую табличку повесите? Гендиректор АМК? Так какой я, к черту, гендиректор, если кабинет в Москве, а завод в Сибири?» Планируемый кабинет превратили в большую и красивую переговорную комнату, чьей главной приметой была коллекция метровых бутылок дорогого коньяка. На памяти Черяги коллекцию распили только один раз, на день рожденья председателя правления банка «Металлург». Пили всем особнячком и очень усердно, однако не опростали и половины от общего литража.

Конечно, когда Извольский был в Москве, переговорная использовалась как его кабинет, благо была оборудована соответствующим образом и предбанник у нее был тот же, что у Неклясова, — переговорная направо, Неклясов налево.

Когда Черяга зашел в комнату, он увидел, что Сляб сидит в покойном кожаном кресле и цедит себе в стакан коньячок (не из большой бутыли, а из обычной). Физиономия у Извольского была хитрая и довольная — видимо, все прошло даже глаже, чем директор ожидал.

Наверное, весть о хорошем настроении великого хана распространилась по особнячку почти мистическим образом, ибо за спиной Черяги растворилась дверь и, обернувшись, Денис увидел осторожно протискивающегося в щель Неклясова.

Великий герцог Ахтарский поднял очи и некоторое время глядел на своего молодого вассала, как сытый и ленивый лев на пробирающуюся к водопою лань.

— Ладно, садитесь, — наконец изрек директор. — Будем обсуждать, как из дерьма вылезать…

— А что в «Атомэнерго» было? — поинтересовался Неклясов.

— Садись! Тебе, котеночек, не до атомщиков должно быть.

Неклясов сел, причем, как заметил Черяга, кресло выбрал то, что было подальше от директора и поближе к двери. Пальцы его нервно крутили ручку, у корней волос Черяга внезапно заметил несколько капелек пота — молодой директор «АМК-инвеста» явно считал, что сегодня у него в жизни случилась большая и непоправимая трагедия. Хуже было только когда он сдавал экзамены и не сдал диамат на пятерку…

— Ну, что скажешь, вредитель? — осведомился Извольский, глотая коньяк.

— Прежде всего, — сказал Неклясов, — надо выкупить Заславского. Вы уж извините, Вячеслав Аркадьевич, но его надо купить за любые деньги. Он подтвердит, что моей подписи на контракте нет…

— Мы его не выкупим. Это все туфта, — сказал Черяга.

— Почему?

— Потому что разводку придумал не Заславский. А бандиты. Он задолжал казино, к нему пришел Лось и затеял эту историю с кредитами. Потом они взяли восемнадцать миллионов, а накануне того срока, когда банк должен был потребовать деньги обратно, Заславский сбежал. Только бандиты кинули его по второму разу. Обещали паспорт в Лондон, а посадили в подвал и потребовали от нас еще двести тысяч…

— Нелогично, — сказал Извольский.

— А?

— Нелогично. Они кинули банк на восемнадцать миллионов. Зачем мараться и просить еще сдачи?

— Не такая уж это сдача, — сказал Черяга. — Они два дня не просили выкупа — попросили, когда был близок конец срок договора. Сегодня они с нас попросят пятьсот штук. Или лимон…

— И отдадут Заславского? — внезапно спросил Неклясов. Ручка выскользнула из его пальцев и покатилась по ковролину.

— Никогда. Зачем? Чтобы он давал показания против Лося? Люди хотят срубить на халяву капусты. Заславского они сразу же закопают, если еще не закопали… В общем, лучше приготовить эти восемнадцать миллионов…

— Зачем? — высоко поднял брови Извольский.

— Ну как зачем? На тот крайний случай, если суд признает гарантию подлинной, я не говорю, что он это сделает, но ведь…

Сляб хищно улыбнулся.

— Ты у меня все-таки следак, Денис, — сказал директор. И пояснил:

— «АМК-инвест» ценен тем, что владеет контрольным пакетом комбината. А если он кому-нибудь продаст этот пакет, то ценность «АМК-инвеста» составит ноль целых хрен десятых. В этом случае банк может забирать себе сколько угодно активов «АМК-инвеста». Что и послужит ему уроком — не давать кредитов, не позвонив по телефону.

Денис даже растерялся. Такая простая мысль не приходила ему в голову. Между тем, казалось бы, все было так логично. Если у тебя есть контора «Редькин и Хрен», которая владеет акциями комбината, и этой конторе угрожает опасность, то почему бы ей не передать акции конторе «Редькин и Хрен-плюс»? Ну да, вот поэтому его и зовут Денис Черяга, а не Вячеслав Извольский…