Юлия Латынина - Охота на изюбря

Тома оглянулась, прослеживая за взглядом Дениса, покраснела и выключила телевизор, по которому как раз шла какая-то совсем уже скабрезная сцена. Вскоре на столе перед Денисом дымился ароматный кофе в белоснежной фарфоровой чашке, а Тома сидела напротив, подперев голову тонкой ручкой и уставясь на позднего гостя внимательными синими глазами.

— Когда вы последний раз его видели? — спросил Черяга.

— Во вторник.

— А в среду он не приходил?

— Нет.

— Он в среду восемнадцать штук выиграл, знаете?

— Знаю. Девчонки рассказывали.

Тома, не спрашиваясь, протянула тонкую, перечеркнутую пластмассовым браслетом руку к пачке длинных дамских сигарет, чиркнула зажигалкой, затянулась.

— А он натворил что-то, да?

— Почему ты думаешь, что Коля что-то натворил?

— У него денег было больше, чем надо.

— Он — директор фирмы. У нас хорошо зарабатывают.

— Я знаю, когда зарабатывают, а когда воруют, — покачала головой Тома. И добавила:

— Которые зарабатывают, те так не играют.

— И почему ты мне это говоришь?

— А ты все равно это знаешь. — Помолчала и добавила:

— Он хороший человек, Коля. Жена у него стерва. Если его кто-то во что-то втянул, — так не сам.

Тома неожиданно засмеялась, показывая белые острые зубки.

— Пудель, — сказала она.

— А как ты с ним познакомилась?

— А что, у тебя в Ахтарске своего казино нет? Черяга покачал головой.

— Не сподобился.

Казино было у Володи Калягина, начальника промышленной полиции города Ахтарска. Отношения между Калягиным и Черягой были в точности такие, как планировал Извольский — постоянное соперничество при формальной ледяной вежливости.

— В казино всегда есть девушки, — объяснила Тома, — чем больше красивых девушек, тем больше ставки. Если лох один, он проиграет двадцать баксов и уйдет, и будет считать, что его накололи. А если рядом красивая соска, он спустит двести и еще доволен будет: вон, мол, я какой крутой!

— И знакомятся часто?

— Знакомятся всегда, — гордо сказала Томка, — даже если он не за этим приехал. Если человек проиграл, он садится за столик и хочет поесть. И тут ты должна подсесть к нему и утешить. Если он за столиком, значит, он не все спустил, а если он не все спустил, то деньги на тебя у него найдутся. А если он выиграл, то ты тоже должна сесть за столик.

— И убедить его играть, пока он не проиграется? Тома засмеялась.

— Не обязательно. Но надо сделать так, чтобы ему было приятно вспоминать об этой ночи. И чтобы он пришел в казино опять.

Черяга допил кофе, и в голове появилось обманчивое ощущение легкости.

— Ты колешься? — спросил Черяга прямо. В глазах девушки мелькнул быстрый испуг.

— Нет.

— А Коля?

— Тоже нет.

— Вранье.

— Он правда не колется! Если совсем чего немного…

— У него «колеса» даже в кабинете на работе валяются.

Томка задумалась.

— Это, наверное, «экстази», — неуверенно предположила она. — Он иногда ел, чтобы подольше за столом просидеть. И потом от нее в постели классно. Я вам честно говорю, Коля не торчок…

— А откуда «колеса»? В казино брал? Тома подумала, потом кивнула.

— А кто такой Лось? — спросил Черяга.

— Это ты у Ленчика спроси, — с явной неприязнью ответила Тома. — Ленчик у Лося в шестерках.

— Лось — бригадир?

— Повыше будет. В авторитете парень…

— Как Лося зовут? Шура? Томка подумала:

— Шура. А фамилию… у него вроде погоняло по фамилии. Лосев, что ли.

— И что же он с Заславским подружился? Тома пожала плечами.

— Отчего люди дружатся?

— От общих интересов. Какие у них были общие интересы?

Тома покачала головой:

— Да нет, он крутой, Лось, Коле такие нравились, Коля сам плюшевый…

— А замуж ты за него бы пошла?

— А он меня замуж возьмет, — сказала Тома, — если не посадят

— А если посадят?

— А если посадят — передачи ему буду носить. А жена не будет. Он от жены-то хоть в тюрьму сбежит… Коля мне на день рожденья одну штуку подарил… показать?

Черяга кивнул.

Тома вернулась из спальни с огромным плюшевым мишкой, хотела что-то сказать и замерла в изумлении:

Черяга сидел на диване, закинув голову, и глаза его были закрыты. Начальник службы безопасности Ахтарского меткомбината спал мертвым сном, как тритон зимой.

— Да проснись ты! Козел несчастный! Проснись!

Черяга невнятно замычал и открыл глаза. Он сразу не сообразил, где находится: он лежал на каком-то диване, укрытый пледом и с вышитой подушкой под головой. Из-под пледа торчали его собственные ноги в серых носках. В раскрытые окна квартиры плескалось утреннее солнце, а над ним стояла растрепанная девица в халатике и трясла его, как грушу: