Юлий Дубов - Большая пайка

— А где Ниночка? — спросила Ленка.

— Она с Ларри, печатает списки книг, — махнул рукой куда-то в сторону Платон. — Ларри ее сюда привезет, а сам поедет в пансионат. Он совсем замучился, говорит, хочет выспаться.

Ларри появился через час, когда уже прозвучала команда подавать горячее, — привез замученную до синевы Нину, выпил рюмку водки, посовещался о чем-то с Платоном и исчез. На вопросительно поднятые брови Виктора — что, дескать, с книгами? — Платон показал большой палец, но распространяться не стал.

За столом было весело. Марк хорошо танцевал и стал по очереди приглашать девушек. Быстро выяснилось, что Лева ему не уступает, и между ними сразу же разгорелось соревнование. Все наблюдали. Виктор рассказывал, как он маялся с американским специалистом по вычислительной технике, которого сам же и пригласил в Институт читать лекции, имея далеко идущие планы личного участия в налаживании международного сотрудничества.

— Сразу же началась самодеятельность. Купил он в каком-то ларьке карту центра Москвы. Показывает ее мне, морда при этом хитрая такая, — я, говорит, очень мучаюсь от перемены часовых поясов, поэтому по ночам не сплю, а хожу гулять, вот на карте нашел симпатичный скверик, хотел там посидеть на лавочке, пришел, а скверика нет, вместо него какой-то здоровенный домина стоит. Что бы это значило? Я смотрю на карту — вижу, он тычет пальцем в площадь Дзержинского, а там действительно обозначен зеленый квадратик, как бы уголок отдыха. Причем, американец прекрасно знает, чтґо там находится, потому как Джеймса Бонда насмотрелся, ему просто интересно, что я скажу. Ну, я и отвечаю со строгим лицом — дескать, он случайно наткнулся на очень важную государственную тайну и пусть больше никому про это не говорит, а то сидеть ему остаток жизни на месте этого скверика. Вроде американец понял. Замкнулся в себе, на меня поглядывает с опаской. Ладно, дня через два ему улетать. Провожаю его, намекаю, что хорошо бы сотрудничество наладить, а он, гадюка, рассказывает: мол, у них в Штатах точно известно — если нашему человеку доверяют общаться с иностранцем, то звание у него не меньше лейтенанта. Если он при этом еще и язык знает — значит, капитан.

Ну, а если уж улыбается и водку пьет — точно полковник. А я, говорю, кто? Он посмотрел на меня и отвечает — черт тебя знает, наверное, майор. Я так понял, мало мы с ним выпили. Ну и объясняет он мне: сотрудничество, конечно, штука хорошая, только ежели он пригласит к себе в Беркли майора КГБ, по головке его не погладят. Поэтому гуд-бай, френд Виктор, будем друг другу письма писать.

Муса перегнулся через стол и прилепил к плечам Виктора две отклеившиеся этикетки от «Телиани»:

— Не горюй, товарищ майор, проведешь школу, получишь повышение. Сколько у вас заморских гостей ожидается?

— Если все приедут, то около семидесяти, — ответил Платон. — Примерно пятьдесят наших братьев из соцлагеря, остальные — оттуда.

— Тут товарища одного надо будет поселить, — неожиданно вмешался до этого молчавший Еропкин. Он довольно много выпил, лицо его раскраснелось, аккуратно причесанная борода растрепалась. — То есть, он сам, понима-аешь, поселится, только надо будет заплатить за номер и вообще со вниманием, так сказать. Если проблемы какие будут, ну мало ли что, он подключится.

— А в каком он звании? — вызывающе спросил Сергей. Он весь вечер внимательно следил за Ленкой и Еропкиным, пытаясь увидеть что-нибудь такое, что могло бы хоть как-то прояснить ситуацию, но ничего не увидел. Ленка сидела между Платоном и Мусой, ела, пила, хохотала, танцевала то с Левой, то с Марком и не обращала на Еропкина ни малейшего внимания. Только раз он что-то спросил у нее через стол, но было шумно, и Сергей не услышал ни вопроса, ни ее ответа.

— Ну, понима-аешь, у тебя и вопросы, — сказал Еропкин, по-видимому, пожалевший уже, что заговорил. — Хочешь, когда он приедет, я тебя познакомлю, у него и спросишь. Только не забудь о себе рассказать: кто такой, откуда. А то он не любит, когда про него спрашивают, а про себя ничего не говорят.

— Знаешь что, — начал было Сергей, который всегда заводился быстро и сейчас ощутил, как его подхватывает волна бешенства, — мне ведь… — тут он почувствовал, что кто-то наступает ему на ногу. Терьян взглянул через стол.

— Сереженька, — сказала Ленка, улыбаясь, — ты вообще не танцуешь или тебя наше общество не вдохновляет? Дама приглашает кавалера.

Когда они медленно задвигались в танце, Ленка положила голову на плечо Терьяна и тихо сказала: