Александр Тамоников - Афганский гладиатор

К полевому командиру подбежал помощник:

– Саиб! Русские начали подъем по трещине!

– Знаю! Быстро выводи людей к нашей тропе. Пять минут на это!

– Слушаюсь, саиб!

Чарани поднял физиономию к небу:

– Одно прошу у тебя, Всевышний! Пошли мне удачу. Не дай свершиться несправедливости и уйти неверным. Очень прошу!

Опустив голову, провел ладонями по лицу, захватывая бородку. Уложил бинокль в футляр, забросил его за спину, повернул автомат, вышел из пещеры. Все его пятнадцать отборных головорезов стояли у стены между пещер. Чарани посмотрел на часы. Саид успел построить личную гвардию полевого командира за 4 минуты.

Главарь осмотрел подчиненных:

– Воины! Перед вами то, что сотворили здесь те, кто сейчас поднимается по «трещине» слева от вас на перевал, надеясь спуститься с него и уйти на равнину, откуда улететь на базу, к своим развратным, не признающим никаких приличий женщинам, праздновать победу. Их немного, десять-двенадцать убийц. Скажите мне, можем мы позволить им безнаказанно уйти с нашей земли?

Пуштуны, а только из них был сформирован отдельный, отборный отряд телохранителей Чарани, в один голос ответили:

– Нет, саиб! Не можем!

– Правильно, воины! И они не уйдут! Неверные псы считают, что им больше некому противостоять, и этим совершают роковую ошибку. В этом их слабость. Так пойдем и накажем гяуров. Отомстим за смерть наших братьев! Аллах акбар!

– Аллах акбар!

Чарани жестом указал наверх:

– За мной, мои славные, непобедимые воины! Вперед!

Банда Чарани начала подъем на перевал. Но быстрее группы спецназа, так как головорезы полевого командира сохранили больше сил, не участвуя в изматывающих боях, а также потому, что шли не по дну трещины, а по открытому склону. Они были хорошо вооружены, имели приличный запас боеприпасов, а главное, их гнал вперед призыв главаря к мести. Головорезы Чарани часто казнили провинившихся перед их хозяином. И делали это с удовольствием, проявляя особую жестокость. У каждого из них руки были по локоть в крови. И сейчас они поднимались в предвкушении новой кровавой забавы, с неудержимым желанием резать неверным горла, выкалывать глаза, вспаривать животы, отрезать органы, забивая их жертвам в рот, сдирать с живых кожу. Головорезы шли, уверенные в скорой победе и скором кровавом шабаше. Совершенно отбросив мысль, что резать они шли не мирных, беззащитных чабанов и их семьи, а бойцов советского спецназа, которые на своем счету имели не один десяток таких вот «героев»! Ситуацию осложняло лишь то, что ни Крымов, ни его подчиненные не имели никакой информации о надвигающейся близкой угрозе. Что, впрочем, не снижало их боевых возможностей. Просто уставшие, измотанные боями ребята Крымова не ожидали нападения. Но профессионал и отличается от других тем, что, не ожидая угрозы, он всегда готов отразить ее. В любом состоянии и в любой, даже самой неблагоприятной для себя обстановке. Вопрос лишь в том, какой ценой? А вот на это ответить можно было лишь после схватки. До которой оставалось не более двадцати минут.

Высланный Чарани вперед разведчик вышел на вершину перевала, которая представляла собой две каменные гряды с извилистой песчаной дорожкой, покрытой валунами. И вышел он удачно. В то время, когда находившийся в трехстах метрах от бандита прапорщик Мураметзянов осматривал из бинокля равнину. Дабы не быть замеченным, душман тут же укрылся за первым попавшимся валуном. Он доложил главарю, что на вершине находится один спецназовец. Чарани выругался. Этого он не ожидал, приказал разведчику затаиться и следить за русским, в готовности пристрелить его. Бандит залег. Но своего соплеменника увидел Ахмад. Понимая, что ему выгодней оставаться живым в плену, нежели попасть в руки головорезов Чарани, афганец, лежа у камня, обратился к прапорщику:

– Эй! Офицер!

Не отрываясь от окуляров, Мураметзянов спросил:

– Чего тебе?

– Ты не поворачивайся, стой, где стоишь. Метрах в трехстах восточнее на вершине объявился человек из личной охраны Чарани, я узнал его по форме. Такую, американскую, носят только люди Чарани. Это очень опасные люди.

Продолжая наблюдать за равниной, Мураметзянов поинтересовался:

– И много людей в охране Чарани?

Афганец ответил:

– Пятнадцать человек!

– Почему ты сдаешь своих?

Ахмад сказал просто:

– Я хочу жить!

– Объяснимое желание.

Прапорщик, сделав шаг вперед и выйдя из зоны видимости вражеского разведчика, вызвал по рации командира группы: