Александр Тамоников - Афганский гладиатор

– Определил как-то!

– Вот именно, как-то! А сам он в это время в порядке был?

– Не знаю!

– Дальше! Пререкание с начальником штаба в присутствии офицеров возле контрольно-технического пункта парка боевых машин батальона. Дата, время! Объяснительная капитана Гломова. А где объяснительная Тимохина?

Генерал взглянул на комбата:

– Я тебя, Марат Рустамович, спрашиваю.

Тимохин поднялся:

– Разрешите, отвечу я, товарищ генерал!

– Ну, давай!

– Я отказался писать объяснительную!

– Почему?

В разговор вступил Галаев:

– Извините, Николай Георгиевич, отношения заместителя командира роты и начальника штаба батальона носят особый характер!

– Мне это известно! Мне непонятно, почему старший лейтенант отказался писать объяснительную записку.

Генерал перевел взгляд на Александра:

– Ну? Почему?

– Потому что объяснять нечего было. Наш разговор слышали и замполит, и секретарь партбюро Булыгин. А все эти записки, кому они нужны? Я прямо высказал Гломову, что он из себя представляет, и от слов не отказываюсь. А бумаги пусть замполит пишет. Это его работа.

– Тебе не кажется, Тимохин, что ведешь себя вызывающе? И забываешь иногда, что служишь в армии, а не трешься где-нибудь на гражданке. Забываешь, что в армии существуют такие понятия, как субординация и воинская дисциплина. Кто бы ни был твоим начальником, ты обязан ему подчиняться. Не кажется?

– Виноват, товарищ генерал-майор!

Что еще мог ответить комдиву старший лейтенант?

Максимов передразнил Тимохина:

– Виноват!

Генерал спросил Галаева:

– Товарищ подполковник, а ваш секретарь партбюро – уж не тот ли старший лейтенант, которого гоняли пьяные солдаты по полигону?

Галаев утвердительно кивнул:

– Он самый!

– Тогда ничего не понимаю! Как этот офицер мог возглавить партийную организацию, если его самого еще воспитывать и воспитывать надо?

– Вы же знаете, товарищ генерал, как это происходит. Мой замполит согласовал кандидатуру Булыгина с начальником политотдела дивизии, собрание части избрало старшего лейтенанта секретарем.

– Так! А парткомиссия утвердила кандидатуру Булыгина?

– Насколько мне известно, пока нет. Должна на ближайшем заседании утвердить.

Комдив поднял трубку телефона:

– Соедините меня со штабом соединения!

И через несколько секунд:

– Максимов! Начальника политотдела, срочно!

Вновь непродолжительная пауза, после чего:

– Николай Николаевич? Максимов! ... Хорошо... нормально долетел... да, да, у меня к вам вопрос. За какие такие заслуги в ремонтно-восстановительном батальоне секретарем партбюро вы согласились определить старшего лейтенанта Булыгина? ... Ну и что? ... Вот оно как? Значит, выдвинул Василенко. И давно вы идете на поводу у заместителей в частях? Да, я против. Категорически против. ... Нет. Пусть решит парткомиссия, но я обязательно выступлю на ней, так что прошу без меня ее не проводить.

Генерал положил трубку на рычаги.

Взглянул на комбата:

– Подбирайте себе другого партийного лидера.

И как ни в чем не бывало продолжил чтение обобщенных докладов по Тимохину:

– Вновь употребление спиртных напитков.

Он поднял глаза на старшего лейтенанта:

– Ты что, Тимохин, запойный?

– Никак нет!

– Но тут отмечено, что ты постоянно пил почти неделю.

– Ну, раз отмечено, значит, запойный.

Генерал взглянул на комбата:

– В чем дело, Марат Рустамович?

Подполковник откашлялся:

– Я не видел и не читал содержимое этой папки.

– Замечательно! Так, а это что? Совсем свежий документ, рапорт начальника штаба. Ты, Марат Рустамович, разрешал заместителю обращаться к вышестоящему командованию?

– Да! В устной форме!

– Что ж, посмотрим, что хочет довести до командира дивизии твой начальник штаба.

Прочитав рапорт, Максимов бросил его на стол перед Тимохиным:

– Гломов написал правду?

Александр взглянул на текст рапорта, ответил:

– Не совсем! Никто его не трогал. Стычка была, да, но без рукоприкладства. Солдаты наряда могут подтвердить.

Генерал откинулся на спинку кресла:

– Опять стычка с начальником штаба!

За Тимохина неожиданно заступился командир батальона:

– Знаете, Николай Георгиевич, Гломов может вывести из себя кого угодно. Спесивая, самодовольная, высокомерная личность. Я просил перевести его в автобат! Мне такой начальник штаба не нужен! И Тимохин здесь ни при чем! Мне Василенко хватает, а дуэт с Гломовым для батальона это уже перебор.