Александр Тамоников - Афганский гладиатор

Тимохин присел на стул возле пульта КТП:

– Согласен, а собирается он просто!

– Хочешь сказать, что ты можешь собрать его?

– Конечно!

– Докажи!

– Давай!

Взяв кубик, старший лейтенант через несколько минут вернул его собранным прапорщику, вызвав у того искреннее изумление:

– Ну ни хрена? А как ты его? И вертел недолго. Неужели соображалки хватило понять его систему?

Старший лейтенант закурил:

– Соображалка тут ни при чем! Я тоже с этим кубиком в свое время помучался. А потом в журнале «Наука и жизнь» наткнулся на статью, где давался порядок сборки. Запомнил, потренировался, вот и результат!

– А сам бы не додумался?

– Вряд ли!

– Мне нарисуешь эту схему сборки?

– Я тебе журнал отдам. Он у меня где-то дома валяется. Если только в печке не сжег. Но не должен был.

– Это ништяк! Только уговор, Саня, о журнале никому ни слова. У нас никто не собирает кубик, видно, кроме «Коммуниста Вооруженных Сил», другими журналами не пользуются. А я возьму и перед построением соберу. Вот мужики удивятся. За умного прокачу.

Александр, затушив окурок, сказал:

– Договорились!

Прапорщик напомнил:

– Насчет ужина еще не решил?

Старший лейтенант махнул рукой:

– Давай! На пузырь деньги найдешь?

– Обижаешь!

– Ладно, посидим, но только не сразу после отбоя, а как танцульки в клубе кончатся и толпа по домам разойдется!

– Понял! У тебя все нормально? А то вид какой-то непонятный. Вроде улыбаешься, а невесело. Произошло что?

– Да так, с Гломовым опять сцепился!

– По-крупному?

– Да!

Прапорщик вздохнул:

– Эх, смотри, Саня, сожрут эти псы, Гломов с замполитом Василенко. Ты ж им как кость в горле. Впрочем, за это тебя и уважают мужики в батальоне.

– Подавятся, Вова!

– Ну, гляди! Жаль будет, если они верх возьмут, а для этого и у Гломова, и у Василенко возможностей больше чем достаточно. Правда, комбат вроде непонятно почему тебя поддерживает, но и его сломать нетрудно.

– Хорош об этом, Вова! Короче, где-то часов в одиннадцать я, проверив казармы, приду. Перед выходом из штаба отзвонюсь.

В дежурке помощник сообщил Тимохину, что звонил командир батальона. Сказал, как объявится дежурный, чтобы связался с комбатом.

Александр сел за пульт, пододвинул телефонный аппарат, набрал трехзначный номер квартиры Галаева. Почти тут же услышал:

– Слушаю!

– Дежурный по батальону старший лейтенант Тимохин. Вы...

Комбат прервал офицера:

– Ты что себе позволяешь, старший лейтенант?

Александр отыграл удивление:

– В смысле?

Подполковник повысил голос:

– В прямом, Тимохин, в прямом! Как ты посмел на моего заместителя, офицера, старшего тебя по должности и званию, руку поднять?

– О чем вы, Марат Рустамович?

– Ты чего дурочку ломаешь? При заступлении в наряд ничего не произошло?

– Ничего особенного!

– Да? А кто начальника штаба за грудки хватал, грозясь избить? Хрен в кожаном пальто?

– Не знаю, что за информацию вы получили, но она не совсем достоверна. Никто не трогал Гломова. Это он вел себя неподобающим образом. Ни с того ни с сего наехал на солдат, объявив им наряды вне очереди совершенно необоснованно, о чем я укажу в рапорте после дежурства. На меня наорал, как на пацана, забыв, наверное, что я такой же офицер, как и он, хотя какой офицер Гломов?! Одно недоразумение.

– Но почему вы с Шестаковым не доложили начальнику штаба о смене?

Старший лейтенант ответил:

– Шестаков здесь ни при чем. Это я решил не беспокоить капитана Гломова. Наверное, у него в штабе было срочное дело, раз он вечером явился в Управление. Вам звонили, но вы не ответили.

– Я все время был дома!

– Значит, связь не сработала.

– И как, по-твоему, я должен отреагировать на рапорт Гломова, который он грозился в понедельник положить мне на стол?

– Это смотря, что укажет в своем рапорте Гломов. Я тоже подам рапорт. И у меня будут свидетели безобразного поведения начальника штаба. А вот кто подтвердит писанину начальника штаба, не знаю!

– Как же ты достал меня со своими стычками с начальником штаба!

Тимохин сказал:

– Он знает, что следует сделать, дабы эти стычки прекратились. Всего ничего. Стать нормальным, уважающим достоинство других людей офицером! Или должность позволяет вести себя по-хамски? По Уставу не позволяет. Следовательно, капитан Гломов явно превышает свои должностные полномочия. Разве это не повод для разбирательства?

– Иди ты к черту, Тимохин!

– С удовольствием! Кому передать дежурство?