Дмитрий Черкасов - Потоп

Иногда Лазарь Генрихович объяснял ему, что там к чему. Когда хозяин особняка был особенно расположен к таким разъяснениям, — как правило, под действием коньячных паров, да после вечерней баньки с девками, когда загорались звезды.

Он, стараниями услужливого Коротаева, привык и к баньке с девками.

Нет звезды — возможна и звезда. Ну пусть не звезда, но именем Касьяна Михайловича запросто могут назвать какое-нибудь малое и никому не нужное небесное тело в поясе астероидов. Если вдуматься, то там в виде каменных глыб вращается прорва хороших людей, отменно потрудившихся на благо Родины.

Усадьба была кирпичная, в два этажа, сторожка охранника, бетонный забор, да на берегу речки… Плюс бессловесные «быки», подчиненные Коротаева, которые неизменно присутствовали на почтительном расстоянии и одевались в неизменные черные костюмы.

Касьян Михайлович пользовался депутатской неприкосновенностью. Но полагал себя ни к чему не причастным и не считал, что к нему кто-нибудь прикоснется, ибо видел себя воплощенной добропорядочностью.

Некоторые новые привычки и впрямь были скверными, но власть развращает и делает это стремительно.

Можно было подумать, будто он возглавлял одну из известных и крупных преступных группировок Санкт-Петербурга. Катался повсюду на джипах «нисанах»-«бумерах», по новоприобретенному обыкновению, глумился над рядовыми гаишниками, хватал для бассейна первых приглянувшихся телок.

Свобода!

Был такой фильм: «Это сладкое слово „свобода"».

Тамошние герои обе серии выбирались из тюряги, рыли подкоп. Какие-то патриоты, революционеры, борцы за свободу банановой, что ли, республики.

Как бы не так.

Касьян Михайлович во время оно тоже выбирался из тюряги, но иначе, и тюряга у него была совершенно другая — тюрьма пожизненного бессмысленного, невостребованного существования.

Однако наступили новые времена, и он вдруг понадобился важным людям, которые вспомнили о его якобы выдающихся, невесть когда проявившихся организаторских способностях, оцепили его идеи (сверхценные), и те же люди подобрали ему Коротаева, который был вдруг просто выпущен на свободу, уже по-настоящему, из настоящего места ее настоящего лишения, и тоже, на пару с новым хозяином, после пары мелких услуг заполучил все, что имел в настоящую минуту.

Условно-досрочно, за хорошее поведение, с досрочным присвоением звания помощника депутата Госдумы.

По настоянию нового начальника службы безопасности депутат Госдумы согласился и на его людей, соответствующую доверенную команду — тех самых «быков».

— Я окружаю себя только проверенными людьми, — твердо заявил тогда Коротаев. — Ради вашей безопасности, Касьян Михайлович.

Услуги освобожденного и в самом деле были мелкие: девять трупов сожгли в лесу, машины — тоже… Но эти услуги Коротаев оказал не Боровикову, а тем, кто выпустил его из тюрьмы.

Трупы было особенно приятно жечь, так как Коротаев не терпел ничего уродливого, — он любил закаты, поля, цветы, полотна старых мастеров, антиквариат. А эти трупы он невзлюбил сразу, как только лично обезобразил до неузнаваемости четверых. Раны резаные, колотые, рваные; отстреленные головы, обрубленные пальцы, глубокие ожоги от утюгов на животах, доходившие до хребтов… Такому не место среди этакой красоты.

Все это было сделано для ублажения лиц, вознесших Боровикова на вершины власти.

Разумеется, сам Касьян Михайлович ни сном ни духом не ведал об этих деликатных подробностях. Начальник службы безопасности? Во-первых, положен по рангу. Во-вторых, — душа-человек, особенно в часы застолий. А что до его подручных — что ж, так нынче положено. Куда ни глянь — везде такие…

В конце концов, ребята все молодые, вежливые, спортсмены, им тоже нужно предоставить возможность вырасти и вознестись. К сожалению, у них не было сверхценных идей. У них вообще не было никаких идей.

Ни о чем подобном не ведал и закадычный астроном Лазарь Генрихович, вдруг народившийся из далекого прошлого. Астроном ведал только, что товарищ его — выбился в люди и теперь большой начальник. Он даже не спрашивал, над кем непосредственно начальствует друг.

Ну, ясно, над Коротаевым.

Над бритоголовыми «быками».

Над шалуньями-нимфами… что повизгивали в бассейне, — экие русалки! К чему бассейн — вот же река…

Над шоферней.

Над… дальше Лазарю Генриховичу почему-то не хотелось думать.

Он и сам не понимал, почему. Возможно, ему попросту не нравились «быки». В Пулковской обсерватории такого скота не водилось. Во-вторых, ему — страшно сознаться — далеко не всегда не нравился Коротаев. Задушевный человек с крупными залысинами, балагур и шутник, услужливый, не упускающий из поля зрения ни единой мелочи, да все это в сочетании не с военной, а с какой-то… гебистской, что ли, выправкой… нет, не с гэбистской… какие-то порой прорывались из него замашки да словечки… но вообще держится так, что не обидит и мухи, если та не обидит его…