Дмитрий Ребров - Семь пятниц

Хозяйка снова усмехнулась, опустила глаза и, помолчав несколько секунд, нехотя согласилась:

– Ладно, Лиза, давайте снимать. Ду маю, я найду что сказать… «для правильной эмоциональной окраски»!..

– Конечно, давайте! – с готовностью воскликнула Чумичкина. – Прошу вас… – она широким жестом указала на кресло.

Ассистент включил софиты, микрофон, оператор приладил на плече камеру, Лиза быстро нанесла Марине Михайловне тон, и через пять минут все к съемке было готово.

– Внимание… Начали! – скомандовала Лиза.

Госпожа Лисовец, сидевшая в кресле с невозмутимой физиономией сфинкса, мгновенно преобразилась. Ее недавнее раздражение испарилось, растаяло, от него не осталось и тени. Откуда ни возьмись, на лице хозяйки появилась кроткая, ласковая улыбка, и, обратившись к камере, она заворковала приторно нежным, прямо-таки ангельским голосом.

– Валерочка, дорогой! Ни секунды не сомневаюсь, что ты добьешься своего и победишь всех своих соперников! Прошу тебя только об одном: не питайся всухомятку и держи ноги в тепле! Не переутомляйся, высыпайся как следует и ни в коем случае не сиди на голой земле… Да, чуть не забыла, – вчера звонил Никитка, он ужасно гордится своим папой и тоже уверен в твоей победе! А еще тебе передает привет и желает успеха мама. Мы все тебя любим, Валера, и ждем с победой!

«Дурака валяет, артистка… – усмехнулась про себя Лиза. – Причем даже не пытается этого скрывать! Н-н-да, интересно девки пляшут…»

Закончив представление, супруга миллионера выдержала паузу и уже своим обычным, несколько капризным тоном, поинтересовалась у Лизы:

– Ну как, надеюсь, эмоциональная окраска была правильной? Такой вариант вас устроит?

– Вполне, Марина Михайловна, спасибо огромное! Это именно то, что нужно! – радостно воскликнула Лиза, подумав при этом вскользь, что если б она на самом деле принесла такую откровенную туфту в свою программу, над ней бы потешалась вся редакция, а Наговицын просто сожрал бы ее с потрохами!

Теперь, наконец, дошел черед и до фотографий. Наступал, можно сказать, момент истины.

Лиза взглянула на оператора – камера, как и было оговорено, работала без остановки. Она достала из папки заранее приготовленную стопку фотокарточек. Первым в ней было снимок самого Лисовца, фото Усольцева Чумичкина положила предпоследним (последней, от греха подальше, она засунула карточку Пятницы). При этом она рассуждала так: первые фотографии – мужа и не – известных, чужих людей – Марину Михайловну успокоят, расслабят, и тут вдруг раз! – знакомое лицо. Даже если жена бизнесмена и не захочет признавать свое знакомство с Усольцевым, скрыть реакцию на его фото ей будет непросто.

– Ну вот, а теперь – выбор последнего соперника вашего мужа, – беззаботно улыбнулась Лиза. – Марина Михайловна, значит, делаем так. По моему сигналу вы берете фотографии, спокойно их рассматриваете, можно с короткими комментариями, а потом делаете свой выбор и показываете снимок камере. Хорошо?

Лиза положила стопку фотокарточек на стол перед хозяйкой и, не спуская с нее глаз, сделала два торопливых шага назад, чтобы выйти из кадра.

– Внимание… Начали! – негромко скомандовала Чумичкина.

Замерев, она напряженно следила за женщиной в кресле. Вот она чуть наклонилась вперед, протянула руку к фотографиям и…

Лиза чуть не закричала: «Стоп! Не так!..» Потому что Марина Михайловна одним быстрым движением размазала всю стопку по столу, снимки разом разлеглись веером – все до одного! Опустив глаза, мадам Лисовец рассматривала фотографии, но на кого конкретно она глядела в данный момент, понять было совершенно невозможно.

«Вот зараза! Она ж нарочно!..» – мелькнула смятенная мысль. Все получалось совсем не так, как задумывалось, но Лиза не поддалась панике. Надо было выжать из ситуации максимум, постараться заметить хоть что-нибудь, и Чумичкина, затаив дыхание, продолжала наблюдать за женщиной напротив.

А понаблюдать-то, между прочим, было за чем.

Марина Михайловна повела себя довольно необычно. Она не предъявила камере первое попавшееся фото, как опасалась Лиза. Она вообще больше не прикасалась к снимкам. Было похоже, что жена миллионера вдруг основательно задумалась – она сидела абсолютно неподвижно, сложив руки на коленях, сильно подавшись вперед и низко опустив голову над столом с фотографиями.

Секунды бежали, а госпожа Лисовец, казалось, и не думала что-либо предпринимать, она словно уснула или впала в какой-то странный, необъяснимый столбняк.