Работать вместе - отдыхать врассыпную. Работать врассыпную, "отдыхать" вместе. Стол накрыли в пределе, что прирублен к бане.
Баню стопили рано, еще не обедали. Когда парились и мылись, никогда не пили спиртного, ни пива себе не позволяли, ни лишнего куска - утяжелит, не в удовольствие. Баня тогда правильная, когда тело потом само несет по тропинке к избе, к столу, где ждет рюмка водки, когда ноги земли не ощущают, не давит в них, и, кажется, оттолкнешься чуть сильнее - сразу не опустишься на свою тропку, не попадешь, оттянет ветерком в ласковую холодящую зелень.
Хорошо после бани - настоящей русской бани "по-черному" - минут двадцать вздремнуть, положив веник под голову, пока хозяйка возится, наводит последнюю красоту на стол. Еще хорошо посидеть на скамье под окнами - душевно помолчать. Все умные и неумные разговоры уже за столом.
Хорошо, когда баня топится едва ли не с утра, нет перед ней тяжкой работы и срочных дел - можно подойти ко всему обстоятельно, как должно. Как водилось испокон веков...
Однако по заведенной собственной традиции стол накрыли не в избе, а прямо в бане - ее широком пределе, и нет хозяйки - одни мужики...
Бане уже пятнадцать, но повидала всякого, в том числе и того, о чем следовало бы стыдливо умолчать. Внимательный прохожий... (редкость для здешних мест - чтобы прохожий, да еще и внимательный) определил бы, что баню недавно перекладывали, белели два венца - новые подрубы, и грядками висел на стенах еще не подрезанный свежий мох. Еще заметил бы место, где она стояла раньше - густо заросшее крапивой, со старой обвалившейся закоптевшей каменкой. Подойдя ближе, можно было понять, почему хозяин, крепкую, и, в общем-то надежную баню, решил переложить - отнести с этого места. Тяжелая, непривычно крупная для этих мест баня, стала утопать. Два венца вошли в черную жирную землю, а камни, наверняка стоящие под углами, даже и не угадывались. Нижние венцы набрали сырости, но, как ни странно, лишь то бревно, что ближе к каменке, обтрухлявело по боку. Хозяин обкопал старые венцы, зачем-то натащил жердей - не берись, затеял в этом месте соорудить теплицу. Не слишком умно, - решил бы человек, чей корень от земли, - тут с одной крапивой война будет бесконечной - любит крапива потревоженные человеком места...
Теперь баня стоит, хотя и ближе к воде, почти вплотную, но надежно, как бы "плавает". Нижний несущий венец покоится на плотно поставленных друг к другу автомобильных покрышках, числом не менее полусотни, каждая с вырезанным нутром и засыпанным внутрь песком. Второй крылец с "запуском" и крышей козырьком, плавно, без щелей, переходит в крепкие кладки, покоящиеся на вбитых в дно реки струганных столбах - получается так, что, как бы, зависает над водой. В эту сторону врублена внушительная широкая дверь, в проеме можно запросто разойтись вдвоем и затаскивать в предел лодку. Сразу же отсюда еще одна дверина, уже в саму баню, где едва ли не треть занимает новая каменка. Плоские валуны, стоящие торчком на песочной присыпке определяют жерло.
Роскошная баня. У иных и дом не многим крупнее. Щедрая каменка. Всю баню определяет удивительная щедрость; тут и веники, о которых следовало бы остановиться особо, и окно... действительно, настоящее окно, а не привычное "смотрило", что чуть побольше верхнего душника - располагается оно, правда, в самом низу, от уровня колен, зато выглядывает прямо в реку, улавливает солнечные блики от воды, позволяя поиграть им внутри, на стене. Потолок уже изрядно закопчен, но сажа еще не висит лохмотьями, и стены относительно чисты. По жердине связанные пучки трав - для запаха.
Парятся все разом. Едва ли не пятеро могут поместиться на пологе - широченной байдачной доске, протянутой вдоль всей стены, и еще трое, на пологе-лежанке от угла. Просторно, хватило место и на тяжелую длинную скамью - того же струганного байдака. Хозяин, по просьбе, поддает порциями из ковша на горбатую каменку - холм раскаленных булыжников, грамотно поддает - не в одно место, а расплескивая по всей ее ширине. Сразу бьет, поднимался кверху березовый дух (вода настаивается на свежих вениках), потом облаком опускается, прихватывает по-настоящему - густой нестерпимой волной, жирным тяжелым слоем жара сверху, от которого хочется сесть на корточки и дышать в миску с ключевой водой.
Все в возрасте, но без жировых наслоений на боках, тех, что у большинства современных мужчин, перескочивших 40-50 летний рубеж, принимают такие формы, что носят название "слоновьи уши". Поджарые, словно масть к масти подобрались - полный расклад "козырей".
Читать дальше