Александр Щелоков - Ночь вампиров

Осторожно, боясь выдать себя неверным движением, громким вздохом или треском ветки, Рудик поднял автомат и прицелился в широкую, как каменная плита, спину. Положил палец на спуск и неожиданно понял — мушка не держала цели. Руки дрожали, темная спина мгновенно потеряла четкость очертаний, словно расплылась, сливаясь с мраком. Рудик закрыл глаза, глубоко вздохнул, и в этот миг впереди послышался шорох. Рудик открыл глаза и увидел, что чужой, еще мгновение назад сидевший на корточках, вдруг встал во весь рост. Рудик похолодел: а что, если его заметили? Он прицелился во второй раз и потянул спусковой крючок. Перед глазами полыхнуло желто-багровое пламя. Звук выстрела прокатился над озером и эхом вернулся от кромки леса…

Это было самым главным, что сумел сделать за время своей службы, а может, за всю свою жизнь рядовой Рудольф Морозов, паренек из забайкальской деревни Барон Кондуй. Единственная пуля, выпущенная им, точно поразила цель. Ашот Гукасян опрокинулся на мокрый песок. Он падал, раскинув руки. Ослабевшие пальцы не смогли утопить кнопку дистанционного привода взрывателя. Сама пусковая панелька, зажатая в его кулаке, отлетела в сторону и упала на кромку берега, которую захлестывала тихая озерная волна.

Чаплински, сидевший на валежине метрах в десяти от Ашота, мгновенно бросился на землю, изготовил свой автомат. Нетрудно сказать, чем бы окончилось единоборство опытного мастера ближнего боя с Рудиком Морозовым, если бы в эту самую минуту со стороны базы не взвился в небо рой трассирующих пуль. Мгновение спустя оттуда полетели стрекочущие звуки автоматных очередей. На базе шел бой!

Кто-кто, а Чаплински прекрасно понимал, что это означало. Операция провалилась. Вернутся боевики с полуострова или нет, ему надо уходить. Бежать, лететь, отрываться, пока есть возможность, пока его не начали искать…

База «Буран»

Майор Нырков вышел из офицерской гостиницы задолго до того часа, когда он собирался проверить караул. Остановился, чтобы глаза привыкли к сумраку, зябко поежился. Ветра не было, но от озера тянуло прохладной сыростью.

По знакомой дорожке он отправился к штабному зданию. Дежурный по базе — подполковник Иван Ильич Репка, круглолицый, пузатенький — встретил Ныркова добродушной улыбкой. Протянул мягкую ладонь, предложил гостеприимно:

— Стаканчик чайку?

Именно в этот момент на панели сигнализации вспыхнул кровавый зрак лампы — тревога в зоне! Тут же в открытую форточку ворвался далекий ноющий звук сирены.

Подполковник судорожным движением сорвал с телефона трубку. Закричал, нервничая:

— Койда, что там у вас? Что?!

Лицо Репки разом побагровело, на лбу выступил пот. Он бросил трубку на стол и выдохнул:

— Вооруженное нападение. Стрельба…

Ноги не держали подполковника, и он сел на стул.

— Что будете делать? — спросил Нырков, пытаясь вырвать дежурного из оцепенения.

— Не знаю… — откровенно признался Репка.

— Что требует инструкция?

— Какая? — Голос подполковника звучал отрешенно. Вдруг он спохватился. — A-а, да! Она обязывает дежурного в случае чрезвычайных обстоятельств немедленно докладывать обстановку начальнику базы и действовать по его указаниям.

— Докладывайте, — подсказал Нырков и кивнул на телефон.

Репка посмотрел на него с удивлением.

— Кому?! Полковник Лосев на охоте. С вашим генералом…

— Свяжитесь с Иконниковым.

— Он тоже уехал с ними.

— Должна быть радиосвязь!

— Она есть, но в одном направлении. Если полковнику мы понадобимся, он нас вызовет.

— А если он — нам?

Репка сокрушенно развел руками.

— Тогда принимайте решение сами, — сказал Нырков напористо. — Ждать нельзя! Вы же здесь сейчас старший.

— Я принял решение, майор, — Репка упрямо мотнул круглой головой. — И не надо на меня давить. Есть инструкция. Я ее придерживаюсь. У меня нет самостоятельных прав.

— Там стреляют, товарищ подполковник! Вас никто не освобождал от службы.

Нырков начинал заводиться.

— От службы? Да. Но я уже свое выслужил, майор. Все. У меня есть право на пенсию, на льготы. И я не обязан быть решительней президента. Извините, увольте! — Репка картинно развел руками и покачал головой. — Самое большее — меня выгонят за то, что я следовал инструкции. А судить меня не за что. Пусть начальство выкручивается. Я здесь чист! А если начну самовольничать, уже завтра Лосев и ваш генерал сделают меня ответственным за все, что произойдет, и упекут по всем статьям сразу, будьте уверены. А у меня, извините, дети и внуки. Так что…