Энди Макнаб - Русский

Они последовали за иранцем по коридору в тесную комнатку с низким потолком и облупившимися стенами. В комнате стояли две скамьи и древняя прялка, по полу расхаживали куры, копавшиеся в рассыпанных опилках.

Хозяин принес поднос с чаем в маленьких чашечках, тарелку лепешек, белый местный сыр, варенье, гранаты и инжир. Зирак едва удерживался, чтобы не наброситься на еду.

— Прошу извинения за убогую обстановку, — произнес хозяин.

— Нет-нет, все прекрасно. Вы очень гостеприимны.

Дарвиш подождал, пока он уйдет, закрыл за ним дверь и запер на замок. Любезная улыбка исчезла с его лица. Он воздел руки к потолку, словно обращаясь к Аллаху:

— У вас большие, большие неприятности.

— Это мы знаем, — сказал Дима.

Дарвиш схватился за голову и покачал ею.

— Вас уже ищут. Описания нет — просто группа вооруженных иностранцев. Но стрелять будут без предупреждения. За сведения о вас объявлена большая награда, и еще большая — за ваши трупы. Я вам искренне советую как можно быстрее пересечь границу. ССО использует землетрясение для того, чтобы взять власть в стране в свои руки.

— Ты сказал «иностранцев». А почему не «русских»? Они должны знать, кто мы.

Иранец яростно замотал головой:

— Нет-нет. Тут все хитро придумано. Они заявляют, что вы диверсанты и что за вами стоят американцы. Людей это разозлит гораздо больше, и многие склонятся на сторону ССО.

Он с выражением отвращения покачал головой и с жалостью посмотрел на них:

— Пока вы играете на руку Аль-Баширу. То, что вы сделали… — он махнул в ту сторону, где находилась разгромленная база, — только подтверждает его слова об иностранном вмешательстве, и он воспользуется этим против вас. Зачем вы это сделали?

Он снова сжал голову в ладонях и закрыл глаза.

Дима взял его за руку:

— Во-первых, спасибо тебе за то, что рисковал жизнью ради встречи с нами. Мы этого не забудем. Но мы пока не собираемся домой. Что тебе известно об Амире Кафарове?

Дарвиш прищурился:

— До появления Кафарова такие прогрессивные люди, как я, сочувствовали Аль-Баширу. Мы думали, что ему тоже нужны перемены. Мирные перемены. Но сейчас Аль-Башир потерял интерес к построению цивилизованного общества; теперь ясно, что он просто хочет захватить власть для себя и своей клики. Теперь для него самое главное — демонстрация силы, своего могущества. Некоторые винят в этом Кафарова. Кафаров пришел со своим оружием, и Аль-Башир уже не может без него обойтись. Если здесь начнутся какие-нибудь неприятности, он вернется и… — Дарвиш хлопнул ладонью по столу. — Поэтому, Дима, нам совершенно не нужны неприятности. Вы должны уходить.

Дима не отводил взгляда от лица друга:

— У нас есть одно дело.

Дарвиш собрался было протестовать, но Дима приложил палец к губам. Он рассказал о смертоносном грузе Кафарова и отмененной встрече с Аль-Баширом.

— Время уходит. Нам нужна информация сверху. Нам нужен кто-то из высшего командования ССО. Причем это должен быть такой человек, на которого можно надавить.

Он взял Дарвиша за плечи и повернул лицом к себе:

— Ты влиятельный человек. Ты знаешь многих людей. Помоги нам.

Дарвиш покачал головой, протянул руку к чашке, стоявшей на столе, и одним глотком осушил ее, словно это была его последняя чашка чая в этой жизни.

— Последнее одолжение, в память о старых временах.

— Дима, ты мне как брат. Ты знаешь, что я за тебя умру, но…

— Если я не найду эту бомбу, то мы все умрем.

Дарвиш снова поднял руки к потолку и уронил их на колени.

— Люди верны Аль-Баширу, но только из страха. До недавнего времени он был народным лидером, надеждой нашей нации. А теперь… — Он с выражением полного отчаяния покачал головой. — Многих его старых соратников казнили. Теперь его окружают другие люди — иностранцы…

— Да, я знаю. Иностранное влияние. Но чье именно?

— Ты же знаешь Тегеран, чего там только не рассказывают. Некоторые говорят, что за границей у него родился сын.

Нет, так не пойдет. Нужно найти другой подход. Дима улыбнулся:

— Дарвиш, ты знаешь в Иране всех, у тебя много влиятельных родственников… Может, кто-нибудь из них…

Но это тоже не подействовало. Дарвиш трясся, обливаясь потом. По всему видно было, что он уже сожалел о решении помогать русским.

— Ты попросил меня сфотографировать лагерь. Ради нашей прежней дружбы. Хорошо. Это опасное дело, но я его сделал. Потом ты устраиваешь там крушение вертолета, гибнет куча народу. А сейчас ты просишь меня стать предателем…