Александр Мазин - Я – инквизитор

— Не понравилось? — с некоторым удивлением спросила у отца Егория старушка билетерша.

— Наоборот, понравилось, — ответил тот и вышел на улицу.

Андрей был рад, что ему не придется разбираться с Гаваа Бордо (свою часть дела он понимал именно как физическое воздействие на уличенного в служении Злу), но слегка огорчен тем, что они ушли. Ласковин с удовольствием досмотрел бы «шоу» до конца.

Спустя час они были уже дома, поужинали и занялись кто чем: отец Егорий читал, Андрей смотрел телевизор, «Времечко», а Степаныч, развалясь в кресле, кушал ложкой ананас и проглядывал «Коммерсантъ-Daily».

Снаружи раздался басовитый лай: спустили на ночь собак.

— Вот, — вдруг произнес Ласковин. — Посмотрите, отец Егорий! Натуральный бес!

Игорь Саввич оторвался от книги, посмотрел.

— А… — произнес Григорий Степанович, тоже поглядев на экран. — Шут… индийский!

— Почему индийский? — удивился Ласковин.

— Так, к слову пришлось, — ответил Смушко.

— Верно, — пробасил отец Егорий. — Бес! Но в Москву мы не поедем, давай пока здесь трудиться!

— Высоко забрался, подлец, — произнес, вдруг заинтересовавшись, Смушко.

— Поэтому и забрался, — проворчал Игорь Саввич.

— Так, по-твоему, батюшка, кто быстро на шесток влез, тот и бес?

— По плодам узнаются праведные и грешные.

И лжепророки, и святые — тоже узнаются по плодам, что приносят дела их.

— Однако у картошки и у хурмы вкус разный, — напомнил Смушко.

— Зато Божьи заповеди — одни на всех! — сердито сказал отец Егорий. — Тебе бы стыдно, староста, такое говорить!

— Согрешил, — согласился Степаныч и посмаковал ананас. — Не согрешишь — не покаешься. Батюшка, нам тут в ящик одну газетенку подкинули, «Бурдель» называется. Любопытная по-своему газетенка. Взгляни, может, что заинтересует. Она там, в прихожей, на тумбе лежит.

Игорь Саввич внимательно посмотрел на своего старосту. Нет, тот не шутил. А если Смушко не шутит, к его словам следует прислушаться.

— Я принесу, — сказал Андрей.

Едва взглянув на обложку, он сообразил, почему Степаныч предложил ее отцу Егорию.

Формально считалось, что Смушко ничего не знает о тайной миссии Потмакова. Но по-настоящему скрыть что-либо от этого очень неглупого и весьма проницательного человека было невозможно. По негласной договоренности и Смушко, и отец Егорий делали вид, что староста ничего не знает. Игорь Саввич не хотел втягивать Степаныча в эти неприятные дела, а Смушко считал, что, если понадобится, духовный его все расскажет сам.

Поперек первой страницы «Бурделя» большими красными буквами было напечатано:

«Они счастливы, отдавая мне свою кровь!»

Интервью с настоящим вампиром

Некий мефистофельского вида господин, впившийся в горло весело смеющейся голой девки, иллюстрировал заголовок. Девка была пухлая и ярко накрашенная (фотография), а вампир — нарисованный, цвета запыленного снега.

Ласковин усмехнулся. У него был знакомый журналист, который хвастал, что за день может написать три таких «интервью». И все три будут напечатаны, прочитаны и восприняты большинством как истинная правда. Большинством, читающим газеты «Колючая проволока», «Трое», «Фильмоскоп» и тому подобные. «Бурдель» можно было смело отнести к той же кодле.

Отдав газетку отцу Егорию, Ласковин вновь обратился к телевизору.

Спустя минут двадцать Игорь Саввич бросил «Бурдель» ему на колени.

— Прочти, — сказал он.

Ласковин удивленно посмотрел на отца Егория. Ему казалось, что тот способен отличить «клюкву» от «яблока».

— Прочти, прочти! — совершенно серьезно повторил Игорь Саввич. И Андрей решил, что ознакомиться с двумя страничками газетного текста — труд небольшой. Тем более что «Красную жару», которая шла по телевизору, он смотрел уже раза три.

«ОНИ СЧАСТЛИВЫ, ОТДАВАЯ МНЕ СВОЮ КРОВЬ!» — занимало целый разворот. Здесь, кроме текста, были три фотографии. На каждой присутствовал снятый со спины человек с длинными волосами, некрепкого сложения. Интерьером служила обстановка обычной, хотя и не бедной квартиры. На одной из фотографий субъект был изображен в полный рост (со спины, разумеется) на фоне ночного окна. На двух других присутствовали дополнительные персонажи: упитанный мужчина с круглыми щеками и диктофоном в руке и обнаженная девушка, довольно симпатичная, с действительно счастливым лицом. Длинноволосый субъект приник к ее горлу, но пил ли он кровь или же просто щекотал ее усами (если таковые у него имелись), определить было невозможно.