Александр Мазин - Я – инквизитор

Трое вошли внутрь. Гришавин, Берестов и рыжий Корвет.

— Где он, сучара? — негромко спросил Гришавин.

Крепленый оскалился, с усилием поднялся на ноги, щуря глаза от бьющего в лицо света. Чиркун круглыми от страха глазами глядел на гладко выбритое лицо пахана. Лицо Чиркуна было голубоватым от потери крови.

Крепленый, хоть тоже был ранен, выглядел бодрее. И агрессивнее. Именно он перевязал и себя, и кореша, хотя с дыркой в груди это было совсем нелегко.

— Где он? — процедил Крепленый, ухмыльнувшись. — А нету!

— Ответишь, — так же тихо сказал Гришавин и мигнул.

— Отвечу! — Крепленый ухмыльнулся еще шире. — Сходняк…

— Сходняк? — Гришавин еще раз мигнул. — Уже! Корвет!

Рыжий вынул из подмышечной кобуры револьвер и с выражением мстительной радости на веснушчатом лице дважды нажал на спуск; обе пули попали в цель: одна — в горло, вторая — в сердце. Рыжий вытолкал из барабана гильзы и положил в карман. Из другого кармана он достал коробочку с патронами и дозарядил оружие. Только после этого вернул оружие в кобуру. Затем посмотрел на Гришавина.

— Я на тебя надеюсь, — сказал тот. — Поехали. Ребята потом приберут.

— Момент, — произнес до сих пор молчавший Берестов.

Выхватив пистолет, он с ювелирной точностью всадил пулю между бровями Чиркуна. Так быстро, что тот даже дернуться не успел.

— Прибирать надо чисто, — сказал Берестов.

— Зря, — Гришавин оттопырил губу. — Расходуешь материал!

— Чурка с гнильцой, — произнес Берестов и усмехнулся.

Он любил убивать. Эта любовь была одной из немногих его слабостей.

— Спортсмен, — проговорил Гришавин. — Тебе придется взять его еще раз, Корвет.

— Сделаем, — последовал уверенный ответ. — Дней через пять он будет у вас!

— Вот это теперь ни к чему, — отозвался Гришавин. — Теперь, когда мы знаем, что он сам себе режиссер, — лидер «тобольцев» усмехнулся, — да еще бойкий не по чину. Мне он не нужен. Убей его и позаботься, чтоб концов не осталось. А главное, чтобы никаких больше убытков!

Гришавин вышел. Но Берестов задержался.

— Что предпримешь? — спросил он.

— Постараюсь, чтобы не было убытков, — ответил Корвет. — Усилю охрану, возьму под контроль его приятелей, ментов озадачу. В Питере у него вариантов нет, из города не уйти, ни за бугор, никуда. Разве что пешком. Да он и не станет тихариться: рано или поздно попробует нас достать. Конь подыграет. Кстати, помог бы людьми…

— Нет проблем. Двадцать человек на неделю тебе хватит? На своем транспорте.

— Вполне.

— Дам. И своих построй. Не бойцы, а гопники, мать их… Крепленыши!

— Построю! — заверил рыжий. — Взнуздаю на счет раз. Двум-трем мозги вышибу, остальные по струнке ходить будут. Я тут, кстати, мужичка себе присмотрел — с бумагами разбираться. Не из наших, но башковитый. Возьму, ты не против?

— Бери, твое право. Смотри только, чтоб не стукач.

— Это проверено. Я бы, кстати, и Спортсмена в команду взял: классно работает. Глупо, но классно. Раз босс сказал, что он сам по себе…

— И не думай! — отрезал Берестов. — Гриша ему уже применение нашел: червей кормить!

— Берестов! — донеслось снаружи.

— Уже все! — откликнулся телохранитель. И Корвету: — Запирай коробку и поехали!

Свет прожекторов, пронзавший внутренность гаража, померк. Стало заметно, что снаружи уже совсем светло.

Корвет огляделся в поисках ключей, не нашел и обшарил карманы Крепленого, чье тело уже начало коченеть. Да, ключ был у него в нагрудном кармане. Корвет достал его, вытер испачкавшиеся в крови пальцы о рубашку убитого и отправился запирать гараж.

Через сорок минут светло-голубой «бентли-турбо» Гришавина доставил нового лидера бригады на Мастерскую.

Из метро Ласковин позвонил Зимородинскому. В это время его наверняка можно было застать дома.

— Слава, — сказал он, не представляясь, — можно прислать к тебе двоих ребятишек?

— Присылай, — после небольшой паузы ответил Зимородинский. И еще через полминуты: — Сам — как?

— Расту, — сказал Андрей. — Спасибо!

И повесил трубку. Это дело, которое надо устроить раньше, чем к его фамилии ухитрятся прибавить слово «покойный».

Чтобы как-то развеяться, Ласковин сходил в кино. На «Джуниора». Вид беременного Шварценеггера однажды привел его в отличное настроение. Но на этот раз не сработало. Может быть, виновата погода?

Ласковин пообедал, если можно назвать обедом полдюжины пожилых бутербродов, и позвонил «разведчику» Юре.

— С утра приехал рыжий, — доложил «разведчик». — На кр-рутой тачке! Первый раз такую вижу. Потом — как обычно. («Уже „как обычно“»! — отметил Андрей.) Разъехались кто куда. Где-то в двенадцать приехал мебельный фургон.