Александр Мазин - Я – инквизитор

«Кино, — саркастически подумал Ласковин. — Чистый Голливуд!»

— Что смогу — сделаю, — с неожиданной мягкостью ответил Игорь Саввич. — Не сомневайся!

«Длинный сегодня день», — подумал Ласковин, вытягивая ноги. Провожать гостя он не собирался.

— Что так поздно вернулся? — спросил, появляясь, отец Егорий.

— В гостях был, — ответил Андрей и улыбнулся, вспомнив Наташу.

Потмаков, напротив, нахмурился. Подумал, должно быть, об Антонине. Но допрашивать не стал; в гостях так в гостях. Ласковин с удовольствием рассказал бы ему о Наташе, но… не сейчас.

— Батюшка, — произнес он, в первый раз называя так отца Егория, — можно узнать, как вы все-таки отличаете, кто служит сатане, а кто — нет?

— Многие служат… — пробормотал Игорь Саввич. — По ведению или неведению — многие.

— Нет, — уточнил Андрей. — Я о тех, кто…

— Понял, понял, — перебил отец Егорий. — Не о служащих, о предавшихся спрашиваешь.

Он стоял посреди гостиной, такой высокий, что потолок комнаты казался ниже, чем на самом деле.

— Бога спрашиваю, — сказал после паузы тихо. — Смиренно вопрошаю и жду. И Бог, если удостоит, — отвечает.

— Словами? — спросил заинтригованный и несколько благоговеющий Ласковин.

— Нет. Пониманием. Вижу: иная душа будто червем изъедена. А иной… как бы и вовсе нет. Вот такой-то и предался диаволу. А ты к чему спросил?

— Из любопытства, — ответил Андрей. — Отец Егорий, вы отца Серафима давно знаете?

— Давно. Что, не понравился?

— Нет! — решительно ответил Андрей.

— А ты ему — да! — усмехнулся Потмаков. Андрей пожал плечами.

— Он нам приглашения привез, — сказал Потмаков. — В Мраморный дворец, на прием.

— Зачем? — удивился Ласковин.

— Чтобы на Пашерова могли поглядеть. Говорит, будет он там.

— Сегодня пятница, — сказал Андрей. — Значит, до вторника ничего не предпринимать?

— А что ты можешь предпринять? — осведомился Игорь Саввич.

Андрей еще раз пожал плечами.

— Завтра утром, — сказал отец Егорий, — будет у нас разговор.

— О чем?

— О тебе! — Игорь Саввич взглянул строго. — Попрошу у Бога вразумления, чтобы указал, как тебе грех с души снять. Время ныне для искупления хорошее — Великий пост. Но уж и согрешил ты… — Отец Егорий покачал головой.

— Что скажете — то и сделаю, — ответил Андрей. Для него Антонина и все, что с ней связано, уже отодвинулось в прошлое. Сегодняшним стала Наташа.

«Напои меня полынью…»

— Скажу… — Отец Егорий пропустил сквозь пальцы веер бороды. — Почивать пора. Только давай сперва помолимся. Вместе.

За окном завыла собака. Не их, чужая.

«Завтра — новолуние», — неизвестно к чему вспомнил Андрей.

Спустя полчаса, уже лежа в постели, он подумал о Наташе, и тут же холодком шевельнулось в груди. «Почему? За что?»

В бескорыстную щедрость судьбы Ласковин не верил. Если двое встретились, значит, они нужны друг другу. Судьба практична. Зачем он, Ласковин, нужен такой девушке? Почему они встретились сегодня (вернее, уже вчера), а не полгода назад, когда Андрей был свободен и беззаботен? Почему — не через полгода, когда, может быть, он снова будет свободен?

Вспомнилось сказанное отцом Егорием: «Уж и согрешил ты…» За что?

Он уже засыпал, когда из тревожных мыслей образов вынырнуло бородатое лицо «двойника». Вынырнуло, усмехнулось: «Ты, владыка, и не знаешь? Оберег…» — И кануло, не договорив.

Наступила ночь.

— Когда-то я хотела стать врачом, — сказала Наташа, глядя на мрачноватые стены больницы, мимо которых они шли. — Даже в Первом меде отучилась почти три года…

— И что? — спросил Ласковин.

— Ушла. Лечить почти невозможно, а смотреть, как умирают…

— Ну, некоторых лечат! — возразил Ласковин, вспомнив Гудимова-младшего.

Выписался паренек в относительном порядке, не инвалид, а вполне дееспособный молодой человек. Но была ли в этом заслуга лечащих врачей или Вячеслава Михайловича Зимородинского?

— Не всегда, — согласилась Наташа. — И не всех, вот что обидно! Кому-то ты становишься доброй, а кому-то — злой. А злой быть не хочется!

Она встряхнула головой, и белые «уши» ее шапочки разлетелись в стороны.

— Как поработалось? — спросил Ласковин, имея в виду тренировку.

— Нормально.

Они остановились, пережидая поток машин, потом перешли на другую сторону и направились к троллейбусной остановке. Ласковин предпочел бы взять мотор, но Наташа сказала «Не нужно», и он не стал спорить.

— А твои танцы? — Андрей в первый раз задал вопрос о Наташиной профессии. — Тоже что-то лечебное?