Сергей Самаров - Честный враг – наполовину друг

Навестив в больнице сестру, я не сразу пошел к Андрею, как обещал Татьяне. Там же, на территории городской больницы недавно построили храм во имя Святого великомученика Пантелеймона, и я зашел в храм поставить свечки за здравие сестры и племянника. И ей, и ему это, мне казалось, очень нужно. Так теперь получилось, что забота о Татьяне с Андреем легла на мои плечи. Вернее, сам я вынужден был взять на себя заботу о ближайших родственниках, поскольку больше о них и позаботиться было некому. Отец Андрея, тезка мой Леха Красников, семью давно бросил. И пришлось мне им помогать. Тем более трезво размышляя, не будучи виноватым, я все же свою вину за случившееся чувствовал.

Главное, в чем я был виноват – вовремя не сменил рожок автомата. Хотя, по большому счету, это Андрея и его друзей не спасло бы. Мне хватило патронов на две очереди, но Исрапил Людоед успел бросить гранату и отскочить за скалу. Четверо солдат уже попали в зону поражения гранаты.

Двое бойцов были убиты, двоих, в том числе и Андрея, ранило. Их оперировали в том же госпитале, что и меня. Андрею ампутировали обе ноги выше колен, его товарищу – только одну ногу до колена. Комиссия, проводившая расследование, моей вины не усмотрела; тем не менее я себя винил. Винил в том, что парни оказались недостаточно подготовленными психологически. Расслабились тогда, когда расслабляться было нельзя.

Мог ли я тогда послать искать эту злополучную низинку не Андрея, а кого-то другого? Конечно, мог... И пусть говорят, и даже сам я говорю, что для комбата все его солдаты – это его солдаты, и за всех он отвечает одинаково. Но за племянника я еще отвечаю не только перед его матерью, но и перед своей сестрой. Анализируя уже задним числом все события последнего времени, я хорошо понял, что всегда боялся, как бы кто-то не сказал, что я берегу племянника. И потому всегда посылал его вперед. Чаще, чем других. И это было, может быть, несправедливо...

Срочную службу Андрей служил в спецназе ВДВ.

Что такое современная служба продолжительностью в год – это я понимал хорошо. И не просто понимал, я, как командир батальона спецназа ГРУ, хорошо знал, что настоящего солдата воспитать за год невозможно. Можно только навыки дать, да и то не в полном объеме. Но наше правительство пошло на поводу у политиков, которым на безопасность России, по большому счету, наплевать. И ввели такой срок. Обосновали это переходом армии на профессиональную основу. То есть на постепенную замену срочников контрактниками. Но эту замену грамотно провести не сумели, и в результате никогда наша армия не была такой слабой, как в период этой замены, которая никогда уже, кажется, не закончится.

С каким багажом военных знаний и навыков Андрей вернулся, можно было не спрашивать. Он считал, что вернулся воином... Я же знал, что воина из него можно сделать только года через три-четыре нормальной службы. А он вернулся со службы в элитных войсках без военных навыков и опыта, зато с гонором.

У меня, естественно, никаких планов относительно племянника не было. Ну, встретились пару раз после возвращения, не больше. Потом Татьяна жаловаться стала. На работу не устраивается, приходит поздно, с запахом спиртного, часто руки разбиты. А потом позвонила и заплакала:

– Леша, приезжай...

– Что случилось?

– Беда у нас.

– Говори яснее. Что случилось?

– За Андреем сегодня милиция приходила. Подрался с кем-то там... Посадят теперь. Что делать? Приезжай...

– Сам он где?

– Не ночевал дома...

У меня был разгар служебного дня. Я не мог бросить службу и ехать, чтобы выслушивать сестру, тем более что она сама ничего толком не знает.

– Ладно. Как только появится, звони, я приеду.

– А раньше?

– Зачем? Тебя утешать?

– С тобой-то как-то спокойнее.

– У меня служба. Позвони, как появится.

Что такое служба, Татьяна знала не понаслышке, потому что мы с ней выросли в военной семье и воспитывались отцом офицером, человеком сдержанным, справедливым, но всегда различающим дела служебные и личные и всегда отдающим приоритет делам служебным. Она на позвонила уже вечером, домой.

– Леша, пришел он... Только вот...

– Трезвый?

– Вроде бы да.

– Пусть не уходит. Сейчас приеду.

И я отправился на другой конец города.

На мой звонок дверь долго не открывали, хотя я слышал по ту сторону двери какой-то шорох. Дверной глазок у сестры был, но в подъезде на лестничной клетке лампочка не горела, и трудно было понять, кто пришел, потому что свет с верхнего и с нижнего этажей был тусклым и слабо пробивался. Наконец сестра спросила: