Роман Канушкин - Ночь Cтилета-2

Вика еще выше села на кровати, разглядывая ту женщину. Конечно, вовсе не составило труда понять, кого она ей напоминает. Потому что она была ею.

— Это так, — подтвердил сидящий напротив в инвалидном кресле Андрей.

Вика перевела на него взгляд и вдруг узнала его волосы, длинные, жаркие, совсем другие. Он поднял свою красивую голову — это был Леха. Мгновенно наполнившая ее радость сменилась тоскливой болью в сердце.

— Это был всего лишь сон? — спросила Вика упавшим голосом.

Леха молчаливо кивнул в подтверждение. Снова посмотрел на нее любяще и с беспокойством.

— Ты не можешь остаться? — попросила Вика.

Он улыбнулся, откинул волосы со лба.

— Нет.

— Тебе… Тебе не холодно?

— Не волнуйся, родная, со мной все хорошо.

Потом он посмотрел на открытую дверь — шлепающие звуки в коридоре…

Вика вдруг поняла, что у них совсем нет времени — Леха хочет показать ей что-то. Он поднял книгу, лежащую у него на коленях. Только это был не Генри Миллер. Вовсе не «Тропик Рака». В руках он держал раскрытый каталог татуировок, давно уже подаренный Андрею. Вика попыталась заглянуть в него, но… Эти шлепающие звуки в коридоре, они приближались.

Вика всматривалась в черный проем двери, кто-то или что-то двигалось там, в темноте. Кто-то шел сейчас сюда. Вика решила обратиться за помощью к Лехе, но его больше не было в кресле. Вернее, он был, только… Его окутали простыни, его тело стало маской из белых простыней, из белых трепещущих простыней. Что он хотел показать ей?

— Не уходи! Ну не уходи! Господи, дети! Что они сделают с нашими детьми?

Нарозин Шлепающие звуки, словно по полу били мокрой тряпкой… Он вышел из темного проема двери. Это был ее отец. Это был человек, которого она называла «папа». Он шел, погруженный в какую-то огромную, необоримую заботу, и эти шлепающие звуки были его шагами.

— Папа, — позвала Вика, — папа, что случилось с твоими ногами?

Папа?..

Он не отвечал. Он шел мимо, из одной темноты в другую, теперь сгустившуюся за окнами.

— Папа, давай отберем у них наших детей! — сказала она твердым голосом, словно это был зов, при помощи которого его можно было остановить.

И он действительно остановился. Смотрел на нее глазами, очень похожими на глаза Лехи.

— Давай отберем у них наших детей! — закричала Вика. — Давай! Помоги мне!

(Папа, Леха… неужели они так похожи?) — Помоги мне!

Под действием нарозина.

Шлепающие звуки, шаги в темноте…

Папа (или Леха?) начал поворачиваться к ней спиной. На нем был темный костюм странного покроя, делающий его сутулым, и когда он повернулся, оказалось, что у пиджака нет спины — Вика видела лишь обнаженную кожу, Помоги мне! и на ней огромный цветной рисунок. Татуировку, которую все еще наносили какие-то невидимые иглы, потому что вся спина… пульсировала.

Это была Радужная вдова, рыба-дракон, рыба-маска, кокон, смерть.

Это был почти законченный рисунок на пульсирующей спине, и тогда, чувствуя, что тело кошмара завладевает ею, Вика поняла, что глаза рисованной Вдовы не были вытатуированы. Они были живые. Влажные, ищущие и абсолютно живые глаза не мигая смотрели на нее.

— Помоги мне! — закричала Вика, не очень понимая, кому адресован этот крик. И… проснулась.

…ствием нарозина.

Только кричала она скорее всего не громко, как это бывает во сне. И этот кошмар длился всего несколько секунд. Пока она пробуждалась, услышав посторонний звук, услышав во сне фразу:

«Она находится под действием нарозина».

— Она находится под действием нарозина, — проговорила ее сиделка Алла.

Вика открыла глаза, кошмар еще не отпустил ее полностью. Алла пристально смотрела на нее, чуть склонив набок голову. В ее ладони Вика обнаружила две продолговатые капсулы.

Нарозин. Милосердный, спасительный туман — единственное надежное укрытие для маленького беззащитного существа.

Ладонь Аллы двинулась в направлении Викиного рта. Застыла в воздухе.

— Дать ей?

Туман. Спасительный туман.

— Пожалуйста, — прошептала Вика.

— Успокойтесь, — произнесла Алла. Все те же нотки раздражения в голосе. — Она стонала во сне. Уже пора. Дать ей?

— Нет, постой, — услышала Вика голос. — Наверное, уже пора нам поговорить.

Это был знакомый голос. Хотя картинка перед Викиными глазами чуть плыла, граница между сном и явью была еще размытой. Но это был знакомый голос.

Огромная Алла, маска из трепещущих простыней, закрывала обзор. Потом она отошла в сторону. Ладонь с капсулами нарозина проплыла мимо.