Роман Канушкин - Обратный отсчет

— Да уж, — ухмыльнулся Рябчик, обращаясь к Ворону, — и этот пацан наделал такого шороху. Нет, мужик-то он скорее не худой, а сухой, жилистый, а такие бывают очень крепкими.

— Да, — кивнул Игнат, недобро глядя на Зелимхана, — и еще неизвестно, сколько он теперь шороху наведет.

Когда все формальности были завершены, Игнат протянул Зелимхану кевларовый бронежилет:

— Надеюсь, тебе ничего объяснять не надо про такое нательное белье…

То, что за выходом из тюрьмы наблюдают, — свершившийся факт, и подобный бронежилет легче скрыть под одеждой. От попадания в голову это, конечно, не спасет. И Стилет должен показать ребяткам (про себя он уже начал именовать их «заячьи уши»), что вывозимый объект — именно Зелимхан. Но он покажет пленника таким образом, что даже самый искусный снайпер, имейся таковой поблизости, не успеет поймать Зелимхана в оптику.

— Чего волком смотришь, надевай… — обронил Стилет. — Для твоей же пользы! — И мысленно добавил: «Я не дам тебе быть мишенью, по крайней мере до пяти сегодняшнего вечера».

Зелимхан взял протянутый ему бронежилет и недоверчиво посмотрел на Стилета — зеленые джинсы, тяжелые горные ботинки, брезентовая куртка горноспасателя, вязаная шапка, — затем перевел взгляд на Рябчика. Тот был в форме при погонах капитана.

— Что-то ты не то задумал, капитан, — процедил Зелимхан, пристально глядя на Рябчика. («Странно, — подумал Игнат, — кавказец с голубыми глазами и скорее всего рыжий…») — Куда меня везут? Адвокат…

— Меньше говори, — резко оборвал его Рябчик. — Адвокат… Домой едешь, хотя я бы пристрелил тебя прямо здесь. Сверху наденешь цивильное… Ну, время пошло!

Чуть позже Ворон защелкнул наручники на запястьях Зелимхана.

— Одно резкое телодвижение, и я отправляю тебя к Аллаху, — проговорил он негромко. Пытаться подавить психику таких, как Зелимхан, ором и грубостью — дело бесполезное. Игнат сразу понял, что перед ним вовсе не истеричный уголовник. Подобное сообщение, переданное ровным и спокойным голосом, оказывает гораздо большее воздействие — теперь и Зелимхан знал, с кем ему предстоит иметь дело. Он это тут же продемонстрировал легким кивком головы. — Следуй за мной шаг в шаг — немножко покачаемся, если не хочешь, чтобы тебя отправил к Аллаху кто-нибудь из своих…

Четверг, 29 февраля

13 час. 6 мин. (до взрыва 3 часа 54 минуты)

Автомобили двинулись по расписанному маршруту. Ясно, что на всем пути следования за ними будут наблюдать представители обеих сторон, и заменить пленника для одних или попытаться его отбить для других — занятие бесперспективное. Отбить — да, но физически уничтожить? «Заячьи уши» — ребята очень ушлые… Вот я уже заговорил почти стихами".

— На кого меня меняют? — тихо спросил Зелимхан.

Стилет бросил на него быстрый пристальный взгляд, но ничего не ответил.

— Шакалы, — процедил Рябчик, не поворачивая головы, — привыкли воевать с бабами… С бабами и детьми. Твари…

Стилет видел, как сжались кулаки Зелимхана, потом он потянул руки, сталь наручников впилась в кожу, но лицо оставалось непроницаемым. Зелимхан не имеет больше ни своих баб, ни своих детей, и Рябчик это знает, но мы находимся на войне, и мы всего лишь солдаты, и жалость, наверное, не совсем то, что мы можем себе позволить, а в воздухе находятся триста женщин и детей, и мы обязаны их защитить. Такие вот получаются дела. Ворон еще раз взглянул на запястья Зелимхана — зубья наручника явно где-то уже проникли сквозь кожу, должно быть, это адская боль, на лбу чеченца появилась капелька пота… Он что, собирается продержаться так до конца?

Потом Стилет проговорил спокойным и ровным голосом:

— Полтора часа назад взорвали военный вертолет и с ним пять молодых ребят… Сейчас в воздухе находится пассажирский лайнер, триста пассажиров, в том числе женщины и дети… Он заминирован на пять часов вечера. Умная бомба — сажать самолет нельзя, при высоте тысяча шестьсот бомба сразу срабатывает. — Игнат посмотрел на запястья Зелимхана, сдавленные зубчатой сталью наручников, кивнул, потом поднял взгляд на лицо пленника. Глаза Стилета были совершенно холодными. — Все это из-за тебя, дружок. Так что напрасно ты цокаешь копытом. Я сейчас ослаблю наручники, джигит, но если ты намерен увечить себя дальше…

— Не намерен. — Зелимхан спокойно протянул Игнату руки, затем недобро усмехнулся:

— Что это за историю ты мне плетешь?

— Я не прялка, джигит, — тихо отозвался Стилет.