Андрей Дышев - Шатун

- Это почему тебе неохота? - недовольно зарычал Земцов.

- Неохота и все, - отрезал Вешний.

Земцов усмехнулся, поставил стаканчик и покачал головой.

- Ну-ну!

Анатоль, дождавшись, когда Земцов будет готов обратить на него внимание, придвинул к нему наполовину исписанный лист и, тыкая в него ручкой, спросил:

- Вот тут я написал какую-то аббревиатуру «С.О.Г.», а что это значит, забыл. Вы не могли бы…

- Следственно-оперативная группа, - ответил Земцов, смял лист и, не глядя, швырнул его в камин. - Выпей со мной!

- То есть… - пробормотал Анатоль, глядя, как огонь быстро пожирает плод его кропотливого труда. - Ничего, я перепишу заново…

- Выпей! - повторил Земцов и протянул Анатолю стаканчик. Немного вина выплеснулось на скатерть.

- Я бы с радостью! - улыбнулся Анатоль, показывая красивые зубы и пряча руки за спину. - Но дело в том, что я вообще не пью. Совсем. Ни капли. Никогда!

- Тогда пошел вон! - ответил Земцов, скривился, как от зубной боли, и вдруг ударил кулаком по столу. - Где эта адвокатша?! - рявкнул он, ни к кому конкретно не обращаясь. - Сколько я могу ждать?!

- Заткнись, Земцов, - сказал ему Кирилл, глядя сквозь ствольное отверстие на свет. - Тебя здесь никто не боится. Дерьмом можно только брезговать…

Странно, но Земцов никак не отреагировал на эти слова - может быть, потому, что как раз в эту секунду на его поясе запиликал мобильный телефон. Путаясь в полах спортивной куртки, Земцов сорвал трубку с поясного ремня и прижал ее к уху.

- Да! - крикнул он. - Кто?.. Адвокатша?.. Пропусти!

То ли трубка была очень маленькой, то ли рука Земцова была огромной, но создавалось впечатление, что он снова разыгрывает всех, и никакого телефона у него нет, и ни с кем он не говорил, просто дурачится, веселит народ.

- Наконец-то, - пробормотал он, кинув взгляд в окно. - Сейчас будет вершиться торжество справедливости…

Не успел он повесить мобильник на пояс, как тот снова запиликал. Чертыхаясь, Земцов снова принялся вытаскивать трубку из-под куртки.

- Ну, какого черта?! - рявкнул он в мобильник. - Я же сказал… - Тут его голос резко поубавился в громкости, спина ссутулилась, голова стала погружаться в плечи. Лицо Земцова мгновенно приняло виноватое выражение. - О, товарищ полковник! Виноват, я…

Не отрывая трубку от уха, Земцов ломанулся к лестнице, сшибая стулья на своем пути. Он поднимался наверх, перешагивая сразу через две ступени.

Это звонил его начальник, следователь Новиков.

- Земцов, всякие действия в отношении Гончаровой прекратить, - сказал Новиков.

- Как? - пробормотал Земцов. Он уже вышел в коридор и мог не беспокоиться за выражение на своем лице. - Так я почти уже…

- Слушай, что я тебе говорю… Мы опять прокололись. Доказать, что Гончарова скрывала у себя деньги вкладчиков, не удалось. У нее такая документация, что комар носа не подточит… Поторопился ты, Земцов, наломал дров. Надо было предвидеть, что у Гончаровой по десять козырных тузов в колоде… Знаешь, какой счет за материальные убытки фирмачи нам выставили? Приедешь - узнаешь…

Это был апокалипсис. Земцову показалось, что он за минуту уменьшился в росте и стал таким же, каким был при жизни Пирогов. Эта мысль оказалась настолько навязчивой, что Земцов машинально открыл дверь комнаты, в которой лежал труп Пирогова, и зашел туда. Некоторое время он тупо смотрел на распростертое на полу тело, потом ударом ноги вышиб дверь и с грохотом вывалился в коридор. Лестница ходила ходуном, когда он спускался по ней.

- Все! - истошно крикнул Земцов. - Я больше не намерен ждать! Где Вера? Сюда ее! Я надену на нее наручники! Я выведу ее на чистую воду!

Ему казалось, что все происходит во сне - он кричит и не слышит собственного голоса. И все, кто находился в гостиной, его не слышали - как завороженные смотрели на Люду и молчали. А она стояла на стуле перед буфетом и протирала платком пистолет - быстро, ловко, что-то напевая. Так старательная горничная протирает от пыли графин и стаканы в гостиничном номере. Не придерешься.

А Белкин спал и ничего не видел.

- Погоди, дай отдышаться, - сказала Надежда Васильевна, зайдя во двор. - Такие приключения уже не для моего возраста… Что ж ты, деточка, так пугаешь меня?

Женщина развязывала на ходу платок, словно двор уже был домом и можно было снять верхнюю одежду. Маленькая, кругленькая, как колобок, она все норовила поймать Веру за руку, то ли опасаясь потеряться в незнакомом дворе, то ли поскользнуться на мокром льду.