Андрей Дышев - Шатун

Земцов молчал, комкая салфетку. Анатоль положил ручку на протокол и посмотрел на жену такими глазами, словно увидел ее только что.

- Дело было так, - стал объяснять Белкин. - Пирогов вошел к ней и попытался ее изнасиловать. Люда просто стесняется об этом сказать… Она, естественно, закричала. Тут я врываюсь в комнату, вижу Пирогова, так сказать, спину, хватаю этого шибздика за волосы… Можно на тебе покажу?

И, не дожидаясь согласия, Белкин крепко ухватил Земцова за чуб и с силой рванул на себя.

- Э-э, бля! Поаккуратнее! - крикнул Земцов, оттолкнув Белкина от себя. У него даже слезы выступили на глазах. Стряхивая с груди вырванные с корнями волосы, он поправил воротник спортивной куртки и придвинул стул. - Не обязательно было так сильно дергать!

- Извини, - ответил Белкин. - В общем, я этого шибздика оттаскиваю назад, он разворачивается ко мне лицом, пытается меня ударить, и в этот момент я всаживаю ему в грудь пулю.

- Федя, - прошептала Люда, и на ее лице появилось какое-то подобие улыбки. - Что ты говоришь? Зачем ты это делаешь? Это же неправда!

Земцов, щурясь, смотрел на Белкина и жевал губами.

- Послушай, - произнес он. - Ты хорошо понимаешь, что сейчас говоришь?

- Да я даже не пьяный! И вообще, я тут был самым трезвым из всех. Толерантность!

- Он врет! - уверенно сказала Люда, повернувшись к Земцову.

- Да зачем мне врать! - Белкин хлопнул себя по груди ладонью. - Что мое - то мое. Если я говорю, что грохнул Пирогова, значит, так оно и было. А если говорю, что никакого Аскарова не бил, значит, не бил.

Кирилл схватил Белкина за плечо и повернул к себе.

- Федя, ты не шутишь?

- Да мамой клянусь!

- Он врет, - повторила Люда. - Пистолет был у меня!

Земцов перевел взгляд на Белкина.

- Что скажешь?

- Не знаю, какой пистолет был у Люды, - ответил Белкин. - А тот, который Вешний у тебя из-за пазухи вытащил, я прикарманил… Братцы, я правду говорю! Какой мне смысл врать?

На мгновение в гостиной повисла тишина.

- Вот что, толерантность, - пригрозил Земцов. - Хватит мне лапшу на уши вешать!

- Да какую лапшу? - взмолился Белкин. - Вот же, блин горелый! Говоришь людям правду - никто не верит. Ну отдай пистолет на экспертизу - вон он, на буфете под тряпочкой лежит, - и пусть снимут отпечатки пальцев. Проведи со мной следственный эксперимент… Ты труп видел? Ты видел, в какой позе он лежит? Да разве мог он так упасть, если бы стреляла Люда, которая в этот момент лежала на койке?

- Да! - вспомнила Люда и взволнованно произнесла: - Труп в самом деле лежал не так, как сейчас!

В глазах Земцова светилось недоверие. Не двигая головой, он переводил быстрые взгляды с Белкина на Люду, с Люды на Ирину… Ирина, улыбаясь каким-то своим мыслям, шлифовала пилочкой ногти.

- Ты отдаешь себе отчет в том, - произнес Земцов, ухватившись взглядом за грустные глаза Белкина, обрамленные мохнатыми ресницами, - что ты сам себе копаешь могилу?

- Я ж говорю: что мое - то мое, - с покорностью согласился Белкин.

Не глядя, Земцов протянул руку в сторону, схватил с протокольной стопки чистый лист бумаги и припечатал его к столу перед Белкиным.

- Ладно, - с упрямой настойчивостью произнес он. - Ладно… Садись и пиши. Все пиши! Во всех подробностях!!

- Пожалуйста, - ответил Белкин. Он старался казаться спокойным, но неточные движения выдавали его. Ручка никак не хотела писать, а только рвала бумагу.

- Свидетели есть? - спросил Земцов и посмотрел на молчаливую группу. - Кто видел, как это произошло?

- Я свидетель, - высказала Ирина, но своих глаз Земцову не показала. Пилочка танцевала на ее ногтях. На губах дрожала усмешка.

- Так, - торопливо произнес Земцов и навалился грудью на стол. - Рассказывай. Как это было?

- Как это было? - эхом отозвалась Ирина, подула на пальчики, полюбовалась ими и снова стала виртуозничать пилкой.

Земцов щелкнул пальцами, привлекая внимание Анатоля к готовности Ирины давать показания. Тот сразу же склонился над протоколом, причем так низко, что его чуб стал елозить по бумаге.

- Я видела, как наверх сначала поднялась Люда, - сказала Ирина. - Потом… потом поднялся Пирогов…

Люда смотрела на Ирину. Глаза ее были подвижны, словно Ирина представляла собой какое-то аморфное существо, меняющееся быстро и постоянно.

- Пирогов, значит, поднялся, - продолжала Ирина таким голосом, словно с ходу сочиняла детскую сказку и при этом думала о своих взрослых делах, - и потом я услышала крики… Да, были крики, были очень, очень страшные крики…