Игорь Срибный - Мужской закон

Разведчики глухо стукнулись пластиковыми бортами стаканов и дружно опрокинули их, захрустев хрящами бараньих ребрышек.

Выпив положенные три тоста, разведчики закончили трапезу. Пустые бутылки убрали в противогазную сумку, которую тут же унес рабочий по кухне.

– Меня терзают смутные сомнения, что прапорщик Гарибян разливает водку из осетинского спирта прямо здесь, в столовой, – сказал вдруг Седой Мухину. – Тебе не кажется?

– Кажется, – ответил Мухин, блаженно улыбаясь. – Да и флаг ему в руки! Главное, что она у него всегда в наличии. И не надо ломать голову, где добыть флакон в случае экстренной необходимости. К тому же цена у него весьма приемлемая... Да и в долг дает!

Разведчики вышли из столовой и направились к курилке. Завидев их, солдаты-рембатовцы дружно встали и покинули ее, освобождая места разведчикам.

В 13.50 около курилки, отчаянно заскрипев изношенными тормозными колодками, как вкопанный встал «УАЗ» начальника разведки...

Ровно в 14.00 Седой с Владом вошли в кабинет командующего группировкой.

Генерал сидел за огромным, как аэродром, письменным столом и что-то писал. Завидев вошедших, он легко встал с кресла и пошел навстречу. Обменялись приветствиями.

– Лихо провели операцию, – сказал командующий, дымя сигаретой. – Мне представили аэрофотосъемку до и после операции. Впечатлило!

– Ну, здесь больше не наша заслуга, а майора Мухина. Он точно вывел «грачей» на цель, и они отработали на совесть.

– Я уже дал указание летчикам готовить на него наградной лист, – кивнул генерал. – На всю разведгруппу, кстати, тоже. Жаль, БТР не пригнали...

– БТР едва не стоил жизни нашему пулеметчику, – угрюмо проворчал Седой. – После взрыва бетонобойных бомб плато порвалось, как лист бумаги. Мощь неимоверная! Так что, никаких вариантов вытащить «девяностый» не было...

– Да знаю я! – командующий с досадой махнул рукой. – Это так, старческое брюзжание... Ладно, перейдем к делу. – Генерал направился к офисной мебельной стенке, стоящей за его столом. – Прошу за мной!

Распахнув двери шкафа, он шагнул в проем, и офицеры проследовали за ним в открывшийся взору небольшой кабинет, или комнату отдыха.

На широком диване сидел чеченец в отличном костюме, в белой рубашке с галстуком. На журнальном столике перед ним лежала пачка «Marlboro» и зажигалка «Ronson», из чего Седой сделал вывод, что чеченец – не простой, представитель властных кругов, как минимум.

– Знакомьтесь! – сказал командующий. – Лом-Али Саидов. Глава администрации довольно крупного селения, которое все военные годы по возможности сохраняло жесткий нейтралитет, в связи с чем практически не подверглось разрушениям. Лом-Али смог сохранить и человеческий потенциал, и сельскохозяйственное производство. Ну, остальное он вам расскажет сам.

– Две недели назад, – заговорил чеченец, пожав руки офицерам, – ко мне пришли моджахеды с посланием от Масхадова. Он предлагал мне сложить властные полномочия и уйти в тень. В случае отказа мне грозили самыми жестокими карами. Послание было записано на магнитофонной ленте, и я сразу же прослушал его. В ответ я написал письмо о том, что берегу свой народ и сотрудничаю с федеральными властями только потому, что мне дороги люди, с которыми бок о бок я живу уже шестьдесят лет. Дорог покой и порядок. Я написал, что не чиню препятствий никому из сельчан идти воевать с кафирами, и каждый из них волен решать это сам. Но если я оставлю свой пост, ничего не изменится. Селение по-прежнему будет сохранять нейтральную позицию в этой войне. Масхадов – далеко не глупый человек, и, видимо, внял моим доводам.

Но пять дней назад ко мне снова пришли. На сей раз передали письмо, в котором Масхадов просил предоставить возможность командующему западным фронтом – вы все знаете, кто им является, провести в селении шуру [15]амиров фронта. Он мотивировал свою просьбу именно теми доводами, которые привел ему и я. Селение нейтрально, зачистки и проверки паспортного режима у нас не проводятся, а значит, самое безопасное место для проведения шуры – наше селение! Я попал в затруднительное положение. Вы сами понимаете, что отказаться в такой ситуации я не мог. Но не могу и допустить того, чтобы у нас на виду у народа прошел военный совет «фронта». Это напрочь перечеркнет все мои усилия по сохранению хрупкого мира. Дальше – больше… За два последующих дня в селение вошло около пятидесяти моджахедов. Они вели себя в разумных пределах, но само их присутствие перечеркивало все мои усилия по демилитаризации нашей территории. А изгнать их я не могу. Потому что, соблюдая условия мира, распустил свои отряды самообороны...