Владимир Геп - Побочные Эффекты

— Но ведь он не узнает!

— Если только сами не расскажите.

— Зачем? Пусть это останется нашей маленькой тайной! — она подошла, обняв его за шею. Потом приблизила лицо и, закрыв глаза, поцеловала.

Он не ответил. Мягко отстранил ее, подошел к двери и закрыл замок на два оборота. Подошел к ней, так же молча снял сарафан. Лифчика под ним не было, только стринги. Провел ладонью по спине, ягодицам. Начал ласкать грудь. Она охнула, и, прижавшись к нему, стала одной рукой расстегивать его халат. Помогать он не спешил.

— Не бойся, у меня с собой, — прошептала она, доставая другой рукой пакетик с презервативом из сумочки.

— Тоже для жениха? — в ответ прошептал он;

— Это у меня всегда с собой, — сказала она, уже лежа на кушетке…

Разбудив гостью рано утром, вызвал такси. Проснулась и собралась она быстро, хотя ночь была для обоих беспокойной.

— Прощай, милый.

— Это на такси, — протянул он ей сложенные купюры.

— Не надо, у меня есть, — замялась она. Но деньги взяла.

Закрыв за ней дверь, посмотрел на часы. На чашку кофе и дорогу до диспансера время еще оставалось. Выйдя в коридор, уловил понимающую улыбку Евгении Вячеславовны.

Зайдя в ординаторскую, прихватил коробку конфет и постучался в сестринскую. Евгения Вячеславовна уже снова что-то пережевывала.

— Доброе утро. Вот, отдайте хроникам. Тому же Птицыну, что ли…

— Да-да. Конечно, передам.

Он уже допивал кофе, когда услышал истошный крик санитарки:

— Помогите! Помогите, умирает!

Чертыхнувшись, выбежал в коридор.

— Сюда, сюда! Помогите, ей плохо! Помирает! — стоя возле сестринской, продолжала кричать она.

— Хватит орать, вызывайте дежурного! Звоните в приемное, быстро! — на ходу бросил он.

Евгения Вячеславовна лежала на полу. Халат задрался, обнажив огромные бедра. Глаза были закрыты, рот — открыт. Она вдыхала воздух, словно его ей не хватало. На столе лежала принесенная им коробка, уже наполовину пустая. Пульс и давление не определялись. Прислонив фонендоскоп к пышной груди, глянул на секундную стрелку. Насчитал около двухсот в минуту. Забежав в процедурный, нашел в шкафу шприц, упаковки с лекарством. Прихватив жгут, пузырек со спиртом и вату, побежал обратно.

— Жгут держи! — крикнул он санитарке, все еще стоящей возле двери.

Та подбежала и уцепилась за концы жгута. В вену попал сразу.

— Теперь отпускай!

Санитарка послушно отпустила жгут.

— Положи ей под голову что-нибудь. И халат поправь! Да у нее, не у себя! Встречай дежурного, должен подойти.

Санитарка вышла. Он продолжал, глядя на часы, медленно вводить раствор. Времени, чтобы успеть на прием, оставалось все меньше.

Наконец раздались быстрые шаги, появился Матвеев.

— Кишечная непроходимость? — взглянув на нее, тут же спросил он.

— Мерцалка. Ее в интенсивную терапию перевести надо. Смерь давление и пульс посчитай, у меня руки заняты.

Недовольно пожав плечами, тот все же позвонил. Потом подошел, не спеша, с тонометром.

— Сто пятьдесят на сто. Пульс сто двадцать. Жить будет.

Та уже открыла глаза и задышала ровнее. Посмотрела виновато на Виктора Сергеевича, на стол.

— Откушала? — спросил он.

Она не ответила и опустила голову.

— Жадность губит! — прижав вату к локтевому сгибу и согнув ей руку, закончил он. К этому времени уже появилась каталка с санитарами из приемного. Грузить пациентку пришлось вчетвером.

— Центнера полтора, наверное! — кряхтя, заметил санитар.

Наконец, все затихло. Остатки конфет он выкинул в урну. Потом в ординаторской, взяв бутылку с коньяком, внимательно осмотрел крышку. Встряхнул несколько раз. Ни осадка, ни следов вскрытия. Открыв бутылку, подошел к раковине, включил воду и начал выливать содержимое. В ординаторской повис специфический запах. Видимо, он и привлек появившегося внезапно в двери Матвеева.

— Ты что? О…ел?

Виктор Сергеевич, не ответив, закончил процедуру. Вложил тару в пустой пакет и выкинул в урну.

Потом посмотрел на Матвеева:

— Тебе забыл оставить. За вчерашние подарки.

Тот покачал головой и что-то прошептав, закрыл дверь. Виктор Сергеевич вышел следом.

Пациентов в диспансере было мало, прием велся «на автомате». В ушах звенело, глаза закрывались. Крепкий чай не помогал. Лишь телефон заставил встряхнуться. Голос был знакомым:

— Здравствуйте. Это Леонид Борисович.

— Слушаю.

— Я слышал, мой друг, вчера у Вас было ЧП?

— Без комментариев.

— Ну… хорошо. Я знал, что и тут мы придем к пониманию. Распространяться об этом, конечно, ни к чему.