Александр Шувалов - Джокер

Для таких случаев существуют другие, специальные люди. Даром, что ли, я несколько лет исправно отсылал им долю с каждой исполненной акции?

— Слушаю вас… — прозвучал в трубке незнакомый мне голос.

— Знаете, кто вас неурочно беспокоит?

— Начинаю догадываться.

— Догадывайтесь быстрее, амиго.

— Только что догадался, — естественно, догадался, «неурочно» и «амиго» были моим личным паролем. — Слушаю вас.

— Я ранен, нужна срочная эвакуация.

— Серьезно?

— Не смертельно, в бок и в ногу, но я быстро слабею.

— Где вы находитесь?

— Доброслободская улица, правая сторона, если ехать с Новой Басманной, первый поворот направо после бани, во дворе. Серая «десятка», номер…

— Ждите, выезжаем.

Боль немного стихла, зато стало клонить в сон. Хреново. Я распахнул дверцу машины, ворвавшийся вовнутрь холод меня несколько взбодрил. Закурив, достал трофейный телефон и включил его. Так и есть, один-единственный номер в памяти, мой собственный. Если после всего этого я выживу, а я постараюсь, чекист Петр и его хозяин очень о многом пожалеют.

Вдалеке раздался и стал приближаться вой сирены. Зазвонил телефон, на этот раз, мой собственный.

— Да, — должен признаться, голосок у меня звучал слабо.

— Мы подъезжаем, не вешайте трубку.

— Хорошо, — я посмотрел на часы. Со времени моего звонка прошло всего тридцать восемь минут. Мне показалось, что два часа минимум.

Звуки сирены прозвучали совсем близко и, вдруг, смолкли. Во двор медленно въехала машина «скорой», развернулась и остановилась, перекрывая въезд во двор. Трое вышли из машины и направились ко мне.

— Вы нас видите? — прозвучало в трубке.

— Да.

— Отлично, — и телефон смолк.

Трое, один по виду шофер, двое других в белых халатах и с носилками, подошли совсем близко.

— Как вы? — наклонившись ко мне, спросил средних лет мужчина.

— Так… — я пожал правым плечом.

— Сами встать сможете?

— Думаю, да… — ответил я и отключился.

— Я пригласил вас, господа, чтобы сообщить… Нет, не так. Господа, сегодняшнее экстренное совещание… — говорящий вскочил со стула и забегал по кабинету, — вызвано рядом трагических событий… Как тебе, Гена?

— Продолжай, — тусклым голосом проговорил Финансист.

— Слушай дальше, — оратор взял паузу, а потом с воодушевлением продолжил. Минут через пять, когда поток красноречия стих, он рухнул на стул, достал из кармана платок и вытер пот со лба. — Ну, как тебе?

— Братья и сестры, к вам обращаюсь я!

— Ген, я серьезно.

— Лимон съешь, если серьезно.

— Это еще зачем?

— Зачем? В зеркало посмотри, ты же прямо сияешь!

— Неужели так заметно? — он действительно был счастлив и ничего не мог с собой поделать.

Последний раз такое происходило с ним очень давно, в начале семидесятых, когда ему, ребенку из многодетной неполной семьи, но, тем не менее, отличнику учебы и председателю городской пионерской дружины, райком комсомола выделил путевку в «Артек». Господи, как же счастлив он был, заранее собрал вещички и целую неделю ходил как по воздуху, радостно улыбаясь миру, и считая дни до отъезда. Тогда, в прошлом, все закончилось очень плохо, в райкоме вдруг передумали, и единственная на весь район путевка была отдана сыну заведующего овощной базой, хулигану, балбесу и троечнику. В этот раз он никому не даст лишить себя заслуженной победы, да и некому уже, один старикан в морге, второй, даже если не помрет, останется до конца дней прикованным к кровати овощем, бессмысленно бормочущим что-то себе под нос и гадящим под себя.

— Еще как заметно.

— Хорошо, учту. Садись рядом со мной, по правую руку, когда приедут все руководители подразделений, первым делом представлю им тебя, как своего первого зама.

— А как ты собираешься представить им самого себя?

— Как исполняющего обязанности главы Организации.

— Думаешь, все это проглотят? Начальники служб, да и учредители могут иметь другое мнение.

— Вот, пусть они его и имеют. А я, в свою очередь, поимею их всех вместе взятых.

— Это как?

— Элементарно, Ватсон. Пока они будут приходить в себя, я проведу реорганизацию структуры и чистку кадров. Через пару-тройку дней это будет совсем другая Организация.

— А если кто-то будет против?

— Кому какая разница, на кого работать, лишь бы денежка капала. Ну, а если кто-то надумает бунтовать… Сам понимаешь, кто не с нами, тот против нас.

— Опять кровь?

— Нежелательно, но возможно.