Александр Шувалов - Джокер

И, наконец, номер третий, Парамонов Николай Генрихович. Навороченная куртка тончайшей кожи, пестрая рубашечка, шейный платок, симпатичное ухоженное личико с модной трехдневной растительностью. Этот парень больше походит на успешного деятеля шоу-бизнеса, чем сами деятели этого самого бизнеса. Глаза… глаза умные и честные, как у профессионального кидалы. Такой человек просто обязан обкрадывать компаньонов, тем более таких. Так, дальше. Неплохие связи в МВД, а также среди разного рода чиновного люда.

Понятно… Умело гасит вспышки взаимной ненависти у подельников, молодец. О, бабник с очень большой буквы «Б». По понедельникам и средам навещает постоянную любовницу на Тульской, адрес прилагается. Какой у нас день сегодня? Правильно, понедельник. Примем к сведению. В остальные дни недели этот ухарь трахает все, что попадается на глаза. Завидно до слез.

Теперь вот еще что. Несколько дней я любовался этой троицей, находясь от всех их вместе и по отдельности, вдали и вблизи, порой — на расстоянии вытянутой руки. Никто из них наблюдения не заметил, ручаюсь. И в то же время сам я несколько раз отмечал чье-то мягкое, не царапающее шерсть на загривке, внимание. Не знаю, то ли именно так начинается паранойя, то ли меня пасут наружники более высокого, чем я сам, класса. С этим что-то надо делать.

От плавающих в воздухе клубов дыма у меня заслезились глаза. Я открыл окно, а сам, накинув на плечи куртку, вышел на балкон глотнуть кислороду.

Жадно вдыхая свежий, пахнущий выхлопными газами воздух столицы, я стоял на балконе съемной квартиры, лениво глазея по сторонам. Грязь, лужи, несколько чахлых деревьев, беседка возле гаражей. Три джентльмена в беседке, степенно распивающие водочку под разговор. Играющая с лохматым щенком девчушка, три молодые мамаши, мило чирикающие возле стоящих рядком колясок. Ветер донес до меня обрывки веселого смеха и легкий матерок, видимо, разговор у дамочек шел исключительно о текущей политике, науке и искусстве. Грузовая «газель» у подъезда дома напротив, с расписанным «под Хохлому» светлым кузовом и надписью «ОРГАНИЗАЦИЯ ЯРКИХ СОБЫТИЙ», крупными буквами через весь борт.

Повесив куртку на вешалку, я вернулся за рабочий стол. Склонился над бумагами, в задумчивости покусывая зубами ручку.

— Вот этого, — Юрист щелкнул ногтем по лежащей перед Босоноговым фотографии, — надо устранить не позже следующего вторника. — А этого, — указал пальцем на следующую, — через день после первого. Насчет остальных двоих распоряжусь отдельно.

— Обожаю крупные заказы, — рассмеялся тот, передавая фотографии сидящему рядом Дивотченко.

— Как насчет скидки для оптового клиента? — деловито поинтересовался Юрист.

— Подумаем, Славик, подумаем… Слушай, а зачем этих дедов мочить? Они и сами через месячишко кони двинут.

— Так долго я ждать не могу.

— Имеешь право, — Босоногов авторучкой передвинул фотографии Дивотченко, тот, держа их за уголки, положил в конверт и спрятал в сейф.

— Управитесь?

— Без проблем, — ответил Дивотченко. — Есть ли какие-нибудь специальные пожелания?

— Что?

— Способ. Как они должны быть убиты?

— Они должны быть убиты насмерть, других пожеланий нет. Только учтите, их охраняют.

— На здоровье. Скажи лучше, сколько платишь? — снова вступил в разговор Босоногов.

— Сто за всех.

— Славик, ты дверью не ошибся? Собес дальше по коридору и налево.

— А, сколько ты хочешь?

— Триста.

— Сходи в аптеку и купи себе градусник. Ты что, президента валить собираешься?

— Заказы на устранение президентов не принимаем, — ровным голосом произнес Дивотченко. — Не наш профиль. А, что касается вашего случая… Поверьте, триста тысяч за четверых — очень даже скромно. Тем более что их охраняют.

— Охрана только у двоих! Ребята, не борзейте, больше сотки это не стоит.

— Как знаешь, Славик.

— Тогда мне пора. Верните фотографии.

— Э, нет. Если ты с темы спрыгиваешь, то фото с твоими «пальчиками» сегодня к вечеру будут у этих самых стариков.

— Вместе с записью беседы, — добавил Дивотченко.

— Ну, вы и суки!

— За базаром следи, а то медицина нынче платная.

— Хорошо, двести.

— Двести нам и там дадут.

— Хрен с вами, жлобье! Триста тысяч долларов.

— Ты еще в «деревянных» предложи. В нашей лавочке принимаются только «еврики».

— Что!? — и ценовая дискуссия продолжилась.

Небольшой ресторан в одном из Тверских-Ямских переулков так и назывался: «Ресторан», что наталкивало на подозрение либо в недостатке воображения и средств его хозяев, либо в избытке скромности. Вернее, все-таки в последнем: в этом районе столицы дешевые забегаловки давно исчезли.