Александр Шувалов - Джокер

— Присаживайся, — кивком головы Дивотченко указал ему на стоящий перед столом стул и тот, неуверенно ступая, направился к нему, прижимая к разбитому носу платок.

— Стоять! — Босоногов завелся по новой. — Нехрен жопу греть! Колись, сука!

«Зря я того мужика не послушал», — промелькнуло в голове у отставного опера. — Этим уродам, что ни говори, один черт, не поверят». Он еще искренне порадовался, что среди них нет Парамонова. Уж тот бы его расколол влет.

Он застонал и схватился за живот. С видимым трудом проговорил:

— В туалет разрешите, я быстро.

— Ты сначала на вопросы ответь, — потребовал Дивотченко.

— Не хватало еще, чтобы засрал здесь все, — Босоногов треснул кулаком по столу. — Пять минут тебе!

— Я быстро, — Голиков, по-прежнему держась за живот руками, повернулся и пошел к дверям.

Ни в какой туалет он, конечно же, не пошел. Прижимая к лицу окровавленный платок, быстро почти бегом, пересек коридор и спустился вниз по лестнице. Охранник у входа, ехидно улыбаясь, нажал на кнопку, и дверь растворилась.

Он вышел на улицу и исчез в толпе. «А вот теперь ищите меня, придурки».

— Что он там, заснул? — полюбопытствовал Дивотченко, глядя на часы. — Пятнадцать минут прошло, пора бы уже и просраться.

— Штаны стирает, — хохотнул Босоногов, наливая себе виски в широкий стакан.

— Не думаю, — поднял трубку и набрал трехзначный номер. — Вахта? Голиков не проходил? Что? — грохнул трубкой об рычаг. — Поздравляю, — сообщил он компаньону. — Этот урод смылся. Говорил же я…

— Да, ладно тебе, — отмахнулся тот. — Найдем, куда денется. Он же мент, а тупее ментов только «сапоги».

— За базаром следи.

— Ладно, проехали. Ты помнишь того жирного, еще приезжал к нам на прошлой неделе?

— Ну.

— Не нукай, не запряг. Заказ от него намечается, очень сладкий. Готовь свою бригаду.

— Он едет в Шереметьево-3, шеф!

— Понятно. Где будете принимать?

— У поворота на аэропорт, только, боюсь, что не доедет.

— Что так?

— Несется как угорелый, а дорога скользкая.

— Бог даст, доедет. Вы где?

— В пятидесяти метрах за ним.

— Как только его остановят, сразу пакуйте и ко мне.

— Понял.

Финансист давил на педаль газа так, как будто за ним гнались черти. Черный джип объезжал движущийся в одном с ним направлении транспорт, едва не чиркая бортом о борта, как слаломист на трассе — флажки. Убежать, вырваться, соскочить. Билет до Нью-Йорка с открытой датой в бумажнике, десять тысяч долларов в дорожных чеках, загранпаспорт с открытой визой. Главное, успеть добраться до Штатов, пока эти двое уродов и старый душегуб Валерьяныч не поняли, что к чему. А в Америке он начнет новую жизнь.

В прошлом месяце звонил Дональд, интересовался, не надоело ли ему в России, и опять звал к себе. «Кредитный департамент моего банка ждет тебя, дружище». Вот, туда он и двинет. Уж лучше быть живым шефом департамента банка в Филадельфии, чем покойником в Москве. Да хоть бы и начальником отдела или просто клерком, зато живым. Намного приятнее, размеренно попивая кофе без кофеина, стучать по клавишам компьютера в отдельном кабинете где-нибудь на двадцатом этаже офиса, чем валяться на кладбище под крестом или просто в овраге неотпетым.

А у этих двоих без него ни черта не получится. Придется по-прежнему честно и преданно до самой пенсии служить Организации и навсегда забыть о ее миллионах. И никто никого не убьет. Никто и никого.

Да неужели? Его бросило в жар, на какой-то момент потерялся контроль над дорогой и джип едва не въехал в задок катящейся впереди фуры.

Будут честно и преданно служить… Хрена с два! Эти двое уже не остановятся. «Ты будешь, значит, сводить дебет с кредитом в городе Филадельфия штат Пенсильвания, играть мышцой в тренажерном зале и выезжать по выходным на природу, играть в пейнтбол, а в Москве станут убивать людей. С твоей, между прочим, подачи, ублюдочек». И даже если его не встретит некто и не передаст привет из Москвы с последующим контрольным выстрелом, то как, как, черт подери, ему жить дальше со всем этим?

Джип резко принял вправо и остановился у обочины.

— Шеф, он остановился. Что нам делать?

— Ничего.

Он долго сидел в темноте, глядя на огни стартующих и заходящих на посадку самолетов. Закурил, в несколько затяжек прикончил сигарету, полез еще за одной и, не найдя ее, смял пачку и выбросил в окно. За такое в Америке его бы обязательно оштрафовали. В России это ему не грозит, здесь его просто убьют… По другой причине.