Андрей Молчанов - Улыбка зверя

Он был не из тех внезапно и удачливо разбогатевших людей, которые, опьянев от шальных денег, начинают швырять их налево и направо, словно боясь, что вот-вот время благоденствия кончится, оборвется так же внезапно, как и началось.

Корысный чувствовал, что смутная эпоха по меркам человеческой жизни протянется долго, а потому укоренялся и обосновывался в ней основательно и осмотрительно. Он очень уважал деньги, берег их и старался не отпускать от себя. Ему довольно было знать, что он достаточно богат, что он может купить себе почти все, что пожелает, в разумных, конечно, пределах. Разумеется, он не сомневался в том, что, как всегда на Руси, рано или поздно маятник качнется в обратную сторону, сметая на своем пути эти праведно и неправедно нажитые состояния, что посыплются буйные головушки, что прольется… Да что там рассуждать, так было всегда, во все смутные времена и без всяких исключений. И Аким Корысный, потомок крепкого, но разоренного кулацкого рода, знал это на генном уровне.

Любопытно, что один дед его, заслуженный чекист Шмуль Бровман после короткого формального допроса пристрелил в двадцать девятом году другого деда — сибирского кулака Тимофея Корысного, успев сказать тому перед смертью какую-то остроумную одесскую прибаутку.

Сын же Тимофея Корысного, Борис, убежал тогда в город, пробился в еще более высокие и заслуженные чекисты, и в свою очередь, в тридцать седьмом, во время долгих и пристрастных допросов лично сломал старому ослабевшему Шмулю несколько ребер, сопровождая это мучительное дело тяжелой и глухой бранью. После чего, буквально через полгода случайно познакомившись в парке с красивой и испуганной кареглазой девушкой, женился на ней. Это была ни о чем не подозревавшая дочка старого Шмуля. И хорошо сделал Борис Корысный, что породнился с ней, обезопасил себя и весь дальнейший род свой, ибо в конце пятьдесят третьего, вскоре после гибели Сталина, вызывал его на допрос на Лубянку некий полковник Семенов Степан Ефимович, родной племянник Шмуля Бровмана… Выяснив же, что оба они являются сучьями одного и того же генеалогического древа, полковник Степан Ефимович Семенов поневоле вынужден был дело замять.

Итак, как понимал суть общественного бытия Корысный, маятник Истории возвращался достаточно медленно и сметал далеко не всех, и при этом толковые и дальновидные люди умели загодя обезопасить и себя, и свое богатство. Для этого нужно было либо вовремя пригнуть голову, либо, что еще мудрее, вообще не высовываться во враждебное поле зрения.

Корысный предпочитал не высовываться. Сторонник разумного аскетизма, он с удовольствием ездил бы на старой “шестерке” и покупал бы одежду на оптовом рынке у вьетнамцев, но тут обстоятельства были сильнее его принципов и житейских установок. Во-первых, год назад он женился на женщине, которая была на двадцать лет его моложе, а это требовало значительных бытовых затрат. Жена была круглой сиротой из разоренной реформами и вымершей профессорской семьи, и данный факт ее биографии сразу же привлек Корысного. Сироты, они скромнее.

В первые дни после свадьбы жена действительно вела себя скромно и довольствовалась малым, но, увы, со временем жены, особенно красивые и молодые, сильно меняются, и перемены эти всегда к худшему.

Во-вторых, нужно было уступать культурному диктату того круга деловых людей, с которыми ему приходилось встречаться ежедневно. В самом начале деловой карьеры, старый приятель Корысного — тот самый Алик Шумахер, случайно встретившись с ним в холле коммерческого банка, поморщился и сказал:

— Друг мой, если хочешь успешно делать свой бизнес, срочно переоденься. В бизнесе, как нигде, справедлива поговорка: “Встречают по одежке…

— Провожают по деньгам, — пошутил в ответ Корысный, но совету приятеля внял и в первую же свою поездку в столицу купил себе два костюма, несколько сорочек, дюжину галстуков и две пары ботинок в дорогом бутике.

Во всем же остальном, он принципов своих старался не нарушать. Корысный обладал повышенной чувствительностью ко всякого рода возможным обманам, мошенничествам, подставам и подлостям, которые могли ему угрожать с той или с другой стороны. Он никому ни разу не ссужал деньги ни под какие проценты и посулы. Он скрывался от всех родственников. Лет пять назад родная сестра все-таки каким-то чудом сумела разыскать его и слезно попросила пару тысяч долларов на неотложную операцию для матери, предъявляя даже справку с круглой печатью из больницы и обещая вскорости продать дом в деревне и рассчитаться. Но он отказал мягко и убедительно, сославшись на то, что все деньги в обороте.