Александр Звягинцев - Сармат. Смерть поправший

— Садизмом к русским пленным отличались нацисты! Ты, похоже, из их племени, лейтенант?

— Я из его племени, — снова вспыхнул тот. — Между русскими свои счеты. Не советую совать в них нос, капитан.

Офицер выругался и вышел, громко хлопнув дверью.

Через несколько дней после напряженной смены в радиорубке, чтобы унять головную боль и звон в ушах, Метлоу, по привычке, отправился слушать музыку моря. На подходе к берегу его внимание привлекла стая чаек, мельтешащая с тревожными криками над пенной кромкой прибоя. Подойдя ближе, он остолбенел — накатные волны били о камни бездыханное человеческое тело. На утопленнике угадывались остатки полосатой тельняшки. Кисти его раздувшихся рук сжимали стальные наручники.

«Русский морпех, — догадался Метлоу. — Охранники забили, а труп выбросили в море, сволочи черномазые!»

По его сообщению за трупом прибыли как раз те самые «черномазые сволочи», под началом того самого пожилого полицейского офицера.

— Из него можно было выжать важную информацию, — показал Метлоу на труп. — Садист не я, а ты, капитан.

— О чем ты? — не понял тот.

— Не думайте, что вам и вашим черномазым убийство пленного сойдет с рук!

— А-а-а, вот о чем, — дошло до того. — Мои черномазые после твоего допроса пальцем не дотронулись до русского, но парни из ЦРУ решили забрать его на авианосец, подальше от твоих кулаков, лейтенант. Когда выволокли беднягу из вертолета на палубу, он смел всех с дороги и бросился за борт. В наручниках сразу пошел на дно. Так сказать, самоликвидировался... Что же стоишь, лейтенант, иди допроси соплеменника...

Осознание своей вины в случившейся трагедии пронзило молнией все существо Метлоу.

— Но почему он так поступил, сэр? — пролепетал он.

— Кто поймет этих русских, — хмуро ответил тот. — Я в войну с английскими морскими конвоями ходил в Мурманск... До острова Кильдин конвои охраняли союзники, а дальше нас подхватывали русские. Сразу за островом люфтваффе набрасывалась на наши изувеченные корабли взбесившейся волчьей стаей. Можешь не верить, лейтенант, но я видел своими глазами, как русские летчики, расстреляв боекомплект, шли на самолеты нацистов в лоб и тараном опрокидывали их в преисподнюю.

— А сами спасались на парашютах?

— Арктика не Карибы, парень, — удивился наивности Метлоу полицейский. — Минуту в ледяных волнах не продержишься...

— Простите, сэр.

— Но самое непонятное даже не это было, — продолжил тот. — Половина наших экипажей от нацистских налетов приходила в Мурманск, можно сказать, полумертвыми... Русские старики, женщины — сами едва ноги волочат от голодухи, под глазами круги, лица синюшные, а с ночи выстраивались перед госпиталями в длинные очереди, чтобы бесплатно отдать нашим израненным парням свою кровь или поделиться с нами последним глотком спирта.

— Шутите, сэр?.. — прошептал потрясенный Метлоу.

— Если бы... Но мы с тобой тему русских не обсуждали, — сухо предупредил полицейский офицер. — В Америке, сам знаешь, они теперь не в моде, а мне, парень, хочется дослужиться до пенсии за выслугу лет.

— О'кей, сэр!.. — поспешил заверить его Метлоу.

Но «тема русских» не выходила из его головы, как и не уходило острое чувство вины за смерть соплеменника из-за железного занавеса.

Под влиянием этого чувства лейтенант «зеленых беретов» обложился в гарнизонной библиотеке книгами по русской военной истории. Впервые тогда он узнал о русской трагедии сорок первого года, о жертвах в блокадном Ленинграде и о многом другом, о чем доселе не имел понятия... О Сталинградской битве, перемоловшей в своих жерновах отборные дивизии немецкого вермахта, к своему стыду, он узнал тоже впервые...

Но особенно его поразили масштабы партизанского движения в тылу нацистских армий, о котором он никогда не слышал. Операция партизан «Рельсовая война» накануне Курского сражения в сорок третьем году явилась для молодого лейтенанта открытием незнакомой ему военно-диверсионной тактики. Она заинтересовала его настолько, что он стал дотошно анализировать основные тактические приемы партизан. Анализ привел его к пониманию их общей тактики, как то: активные действия мобильных диверсионных групп на флангах противника и его тыловых коммуникациях, сковывающие наступательный порыв основных ударных сил вражеской армии и подрывающие моральный дух ее личного состава, нарушение путей снабжения вражеских войск, но главное: самоотверженное отвлечение их на себя во время вынужденных отступлений и накануне наступательных операций регулярной армии.