Сергей Зверев - Жиган

— Все деньги на месте, — не выдержав, сказал Жиган, — можете не пересчитывать.

— Э, дорогой, — лукаво улыбнулся кавказец и помахал пальцем, — ты что, русскую поговорку забыл? Деньги счет любят.

Закончив, Сан Саныч закрыл крышку чемоданчика и передвинул его кавказцу.

— Все верно, Мамед.

Услыхав это имя, Жиган пристально посмотрел на обладателя джинсового костюма и ковбойских сапог.

— Так это ты — Мамед?

— Слышал мое имя? — самоуверенно ухмыльнулся кавказец. — Интересно, где?

— Люди говорят.

— И что же они обо мне говорят?

— Разное.

Тонкие губы кавказца скривились в брезгливой усмешке.

— Разное — это плохо. Люди должны говорить обо мне только одно — хозяин города.

— Что ж ты на эту станцию зашился?

— Предосторожность, дорогой, никогда не мешает. Люди у нас завистливые, власть и деньги не любят. Или ты думаешь по-другому, Жиган?

— Ничего я не думаю. Где мой брат?

— Смотри какой шустрый, — засмеялся Мамед. — Мы еще с одним делом не успели разобраться, а ему брата подавай. Подожди пока, Жиган, дай я на тебя посмотрю.

— Я не лошадь на ярмарке, чтобы мне в зубы заглядывать, — с вызовом сказал Жиган. — Где Игнат?

Мамед, чувствуя себя хозяином положения, небрежно махнул рукой.

— Сан Саныч, это у них семейное, наверное. Все время от меня чего-то хотят.

Он обратился к Жигану:

— Нет, дорогой, будешь делать то, что я захочу.

Жиган едва не заскрипел зубами. «Скотина, долго мне еще с тобой мурыжиться?»

Кулаки его сами собой начали сжиматься, в глазах полыхнул яростный огонь. Заметив перемену в поведении гостя, охранники тут же насторожились. Борисик демонстративно вытащил из-под куртки пистолет и положил его себе на колено.

— Спокойно, — сказал Мамед, — не дергайтесь. Нервничает человек, это понятно, за брата беспокоится. Как это говорится? Кровь людская не водица. У нас в Баку тоже родственников любят. Ты за что сел, Жиган?

— Не твое дело.

— Грубишь, да? — засмеялся Мамед. — Так я не обижаюсь. Воспитания многим не хватает. Думают, если с ними вежливо разговаривают, можно хамить. А потом ползают на коленях, целуют пятки. Вот и брат твой тоже…

Вскипев, Жиган едва не бросился на Мамеда. Борисик тут же вскочил с подоконника и направил на гостя пистолет.

— Стоять! — рявкнул он. Мамед нервно засмеялся.

— Ты с ним не шути, Жиган. Махну пальцем, он из тебя мелкую крошку сделает. Гусейн, приведи карася.

Второй охранник, держа в руке пистолет и не спуская тяжелого взгляда с Жигана, прошел к двери.

— Вижу, дорогой, как ты зол на нас, — все с той же улыбочкой произнес Мамед, — но мы тебя не боимся. Ни у меня, ни у Сан Саныча оружия нет. Но я знаю, что будешь вести себя спокойно. Тебе ведь хочется узнать про брата, правда?

Дверь за спиной Жигана скрипнула. Кавказец-охранник толкнул через порог Большакова.

У председателя кооператива был такой вид, словно он только что вышел из окружения: голова перевязана грязным окровавленным бинтом, нет, даже не бинтом, а просто куском материи, который когда-то был майкой, на лице ссадины и кровоподтеки, синяк под глазом, распухшая скула, разбитые кровоточащие губы.

Он растирал запястья рук, на которых виднелись следы от наручников. Сами браслеты небрежно вертелись на пальце Гусейна.

— Костя, — с явным облегчением выдохнул Большаков, увидев Жигана. — Слава Богу, ты приехал. А деньги привез?

— Он все привез, дорогой Андрей Иванович, — спокойно сказал Мамед. — Так что вы зря сопротивлялись.

— Я не сопротивлялся, — дрожащим голосом произнес Большаков, — это ваши люди меня били. Особенно он.

Гусейн, в адрес которого были обращены последние слова шефа кооператива, довольно засмеялся, обнажив в улыбке огромные, как у кролика, передние зубы.

— Может, вы хотите, чтобы он перед вами извинился? — участливо полюбопытствовал Мамед. — Не получится. Гусейну воспитания на хватает.

— Ничего мне от вас не надо, — угрюмо проговорил Большаков.

— Домой, наверное, хотите, Андрей Иванович? Но еще рановато. Мы одно важное дело не закончили.

— У меня больше нет денег.

— Речь не об этих жалких копейках, —

Мамед брезгливо притронулся пальцем к чемодану, лежавшему рядом с ним на столе. Потом он неожиданно обернулся и посмотрел на Борисика.

— Опусти ты пистолет, наши гости не собираются воевать. Ведь правда, Андрей Иванович?

Борисик неохотно выполнил указание Мамеда и снова уселся на подоконник.

— По закону восточного гостеприимства, Андрей Иванович, я должен пригласить вас сесть. Но, к сожалению, у нас нет стульев. Надеюсь, вы на меня не обижаетесь за то, что приходится стоять?