Анатолий Ромов - Алмазы Шаха

Набрав номер, Миша прислушался. Гудок, еще гудок. Наконец в трубке щелкнуло. Голос, явно принадлежавший старой женщине, сказал:

— Алло?

— Простите, можно попросить Любовь Алексеевну? — Кажется, он сказал это спокойно.

— Я слушаю.

— Здравствуйте, Любовь Алексеевна. Это говорит знакомый Вики. Она просила передать вам посылку.

— Да, да, слушаю вас… Вы говорите, посылку?

— Да, из Ялты. Мы с ней вместе плыли на теплоходе «Украина». Но потом сошли. Она кое-что купила для вас, собрала посылку, ну мы ее и привезли. — Повторив все это про себя еще раз, Миша прикинул: был ли прокол? Нет, кажется, не было. Это подтвердил голос, сказавший после некоторой паузы весьма дружелюбно:

— Очень любезно с вашей стороны. Простите, как вас зовут?

— Саша.

— Саша, вы москвич?

— Нет, мы с другом здесь проездом. Сегодня уезжаем.

— Сегодня… А когда бы вы могли передать мне посылку?

— Мы сейчас около вашего дома.

— Ах, даже так, около дома… Хорошо, Саша, поднимайтесь. Вероника дала вам адрес?

— Да, Бережковская набережная, дом… квартира… второй подъезд, третий этаж. Правильно?

— Правильно. Код двести пять. Только вот не знаю, может, вы подниметесь один? А ваш друг подождет?

— Как скажете, Любовь Алексеевна.

— У меня не очень убрано, вы уж извинитесь перед ним, ладно?

— Хорошо. Тогда я сейчас поднимаюсь?

— Поднимайтесь.

Повесив трубку, Миша посмотрел на Луку. Тот спросил:

— Ну что?

— Плохо.

— Почему?

— Позвала, но говорит, чтоб я поднялся один.

— Боится? — Лука несколько раз быстро затянулся сигаретой. — Может, просекла?

— Не знаю. Вообще-то не похоже.

— Д-да… — Лука облизал губы. — Ты не понял, она как — одна в квартире?

— Не знаю. Сказала, у нее не убрано, а там поди пойми.

— Ну что? — Лука посмотрел в упор. — Пойдешь?

— Пойду, что спрашивать. А ты стой, где договорились.

— Хорошо.

Взяв коробку, Миша двинулся к подъезду. Войдя в тамбур, набрал код, затем, поднявшись на лифте на третий этаж, нажал кнопку дверного звонка. Почти тут же дверной глазок потемнел. Еще через секунду дверь открылась.

В проеме стояла женщина со следами былой красоты, которую Миша при всем желании не мог бы назвать старухой. Она была одета в роскошный атласный халат, держалась прямо. От нее исходил запах хороших духов. Но, вглядевшись в ее породистое холеное лицо, он все же понял: хозяйке квартиры далеко за семьдесят.

Увидев Мишу, она приветливо улыбнулась.

— Саша?

— Да, это я. Вот посылка для вас.

— Да входите же, входите, не стесняйтесь. Посылку поставьте… Ну хотя бы вот сюда, на тумбочку.

Поставив посылку, Миша услышал за спиной щелчок дверного замка. Проскользнув мимо, Любовь Алексеевна сказала с улыбкой:

— Саша, я хочу предложить вам чаю.

— Чаю? — Наверняка выпить с ней чаю было лучшим, на что он сейчас мог рассчитывать.

— Да, чаю, вы ведь с дороги. Надеюсь, вы не откажетесь?

— Не знаю даже. — Миша изобразил колебание. — У меня ведь внизу друг.

— Ах да, вы же с другом. Я и забыла.

— Может, я спущусь и предупрежу? Он подождет.

— Зачем же? Не нужно никого предупреждать. Зовите и его сюда.

— А это удобно?

— Вполне. В квартире я немного прибрала, чай готов. Зовите, зовите, а я пока накрою на стол.

Выйдя из квартиры и спустившись по лестнице, Миша выглянул из подъезда. Лука стоял в двух шагах от двери. Увидев его, спросил:

— Впустила?

— Впустила. Зовет нас выпить чаю. Пошли.

Уже в лифте Миша пояснил:

— В квартире кто-то должен оказаться у нее сзади. И шарахнуть. Тянуть не нужно, понял? И не забудь, тебя зовут Антоном.

— Не забуду.

Как только Любовь Алексеевна открыла дверь, Миша облегченно вздохнул: коробка в целости и сохранности стояла там же, на тумбочке. С порога представил Луку:

— Любовь Алексеевна, это Антон, мой друг.

— Очень приятно. Проходите вот сюда, в столовую. Чай готов.

В столовой Миша сразу же оценил обстановку. По одной этой комнате было ясно: квартира богатейшая. Сервант и горка заставлены фарфором и столовым серебром, на стенах висят две большие картины в золоченых рамах, повсюду видны мелочи вроде серебряных фигурок и филигранной эмали. «Да, — подумал Миша, — есть, что взять, здесь хватает и без алмазов».

На накрытом крахмальной скатертью столе стоял серебряный поднос с хлебом и печеньем, тонкие фарфоровые чашки. Любовь Алексеевна поставила на стол чайник.

— Мальчики, берите хлеб, масло, делайте бутерброды. Давайте чашки, я налью чаю. И расскажите, как там мои.