Анатолий Ромов - Алмазы Шаха

Подождав немного, Железняков спросил:

— Они?

— Да, они. Алмазы. Вообще-то, строго говоря, это не алмазы. Это бриллианты. Но ограненные совершенно по-особому. Из-за этой огранки они и называются во всех каталогах «алмазами шаха». Да и мы… в нашей семье… всегда их так называли.

О том, что алмазы шаха были самым ценным, что было похищено из квартиры Ларионовых, Железняков, конечно, знал. Успел он и почерпнуть некоторые сведения из истории алмазов. В основном все эти сведения были взяты из каталогов и объяснений экспертов. Сейчас же ему представлялся случай узнать о пропавших алмазах из первых рук. Не воспользоваться этим случаем было бы глупо.

Призвав на помощь все, что ему удалось узнать об алмазах, спросил:

— Насколько я знаю, эти алмазы перешли к вам в наследство от вашей тети? По материнской линии?

— Нет. У меня не было тети, Юрий Денисович.

Выругав себя и эксперта, который сообщил ему это, Железняков сказал:

— Извините.

Любовь Алексеевна улыбнулась своей особой улыбкой:

— Ну… это можно понять. Вы далеки от этого. Встретились с этим случайно. Алмазы перешли ко мне в наследство не от тети, а от бабушки. Сестра которой, моя внучатая тетя Алисия Александровна, была женой Каджар-шаха. Правителя Ирана. Путаница, наверное, из-за этого.

— Простите, ради Бога.

— Ну что вы. Спутать внучатую тетю с тетей для современного человека вполне естественно. Вот люди и путают.

— Значит, алмазы перешли к вам от бабушки?

— Да. Если уж совсем точно — от дедушки. Эти алмазы в тысяча девятьсот восемнадцатом году были подарены дедушке иранским правительством.

— Иранским правительством?

— Да. Мой дедушка был крупным промышленником. Владевшим большинством нефтяных и рыбных промыслов на Каспийском море. В том числе в Иране. В восемнадцатом году они с бабушкой и моей мамой, тогда еще ребенком, эмигрировали в Париж. Через Иран. Там ему и… и подарили эти алмазы. В знак признания заслуг в развитии иранской промышленности. Наверное, рассказывать дальше не стоит. Вряд ли вас это интересует.

— Почему же. Очень даже интересует. — Не дай Бог, я допущу еще какую-нибудь ошибку, подумал Железняков. Вроде ошибки с «тетей». — Пожалуйста, Любовь Алексеевна. Что было дальше?

— Ну… — Рука хозяйки квартиры непроизвольно тронула чашку. — Наверное, дальше уже не было ничего интересного. Пробыв в Париже год, дедушка вернулся в Россию. По тогдашнему — в РСФСР. Вместе с мамой. Оставив в Париже бабушку.

— Вернулся — почему?

— Ну… тогда многие возвращались. Дедушка ведь был… как тогда было принято говорить, убежденным социалистом-утопистом. Верил в какие-то идеалы. Смешно. Для нас. Да, наверное, не только для нас. Дедушка написал дарственную, отказавшись от всех своих прав на нефтяные и рыбные концессии в пользу правительства РСФСР. За это ему разрешили вернуться, взяв с собой некоторые фамильные драгоценности. —Улыбнулась. — Вот, собственно, и все об алмазах. Может быть, перейдем в гостиную?

Сообразив, что темы алмазов в дальнейшем лучше не касаться, Железняков встал. Прошел вместе с хозяйкой в гостиную. Усевшись вслед за ней в кресло, сказал, решив сразу взять быка за рога:

— Любовь Алексеевна, ради Бога, простите. Но может быть, мы поговорим об этих… об этих… — Он на секунду замешкался.

— Об этих молодых людях? — помогла ему хозяйка.

— Да. О тех, кто проник к вам в квартиру и ограбил вас. Мы с вами уже не один раз говорили на эту тему. И все же единственный человек, который может реально помочь нам выйти на их след…

— Выйти на их след… Значит, вы еще на него не вышли?

— Нет. Увы, нет, Любовь Алексеевна.

— Понимаю. — Любовь Алексеевна непроизвольно пошевелила пальцами руки, лежащей на подлокотнике. Рука, украшенная крупными перстнями, была, несмотря на старческие пятна и синие прожилки, все еще красива. — Понимаю. И… что бы вы хотели о них узнать?

— Все. Но прежде всего ваши ощущения.

— Ощущения?

— Да. Вы ведь, по вашим словам, довольно долго сидели с ними за столом. Пили чай. Так ведь?

— Да… Мы пили чай… Ну… что об ощущениях… об ощущениях… — Любовь Алексеевна замолчала. — Сначала они показались мне довольно приятными молодыми людьми. Беседа шла довольно мило. Говорили они хорошо. Особенно высокий. Легкий акцент… Я ведь говорила об этом?

— Да. У них был легкий южный акцент. Я помню эти ваши слова.

— Ну вот. — Казалось, хозяйка целиком ушла в воспоминания.

— Может быть, вы попытаетесь вспомнить, какой именно это был акцент? Киевский? Одесский? Краснодарский? Вы ведь… — он чуть не сказал «бывшая», — …актриса? У вас должен быть идеальный слух.