Леонид Влодавец - Вист втемную

Юрка открыл гардероб, достал свою штатскую куртку, пошарил в карманах. Он точно помнил, что ключ от комнаты должен был находиться там. Ключи от Галькиной «Нивы» он сдал дежурному, но ключ от комнаты оставил себе. Иначе как бы он сюда вошел? Может, переложил из куртки в джинсы? Таран порылся и там — нету. Поглядел на столике, на стульях, на диване, на подоконнике, даже на полу — ни шиша… Похоже, ключик сам по себе куда-то уплыл.

А может, не сам по себе? У Юрки появились нехорошие предчувствия. Он снова подошел к двери и постучал в нее три раза. Аккуратно так, костяшками пальцев, без намерения вышибить.

Через минуту примерно замок щелкнул, и дверь открылась.

Весь проем загородила могучая Милка. В туго облегающей округлые формы камуфляжке, в десантных ботинках сорок второго размера и в офицерской ушанке на стриженной под мальчишку голове, с пистолетной кобурой на ремне. Пожалуй, даже более воинственная, чем летом, когда она расхаживала в костюме «Зены — королевы воинов». Но улыбающаяся.

— С добрым утром! — поприветствовала Милка Тарана. — Проснулся?

— Ну! — кивнул Юрка. — Выйти можно?

— Тебе по-большому или по-маленькому? — с обычной простотой поинтересовалась экс-«Зена».

— Мне просто выйти, — буркнул Таран.

— А вот просто — нельзя! — вздохнула Милка. — Ты — временно изолирован.

— Арестован, что ли?

— Нет, — мотнула ушанкой «милая Мила», — изолирован. Короче, из своей комнаты тебе можно выходить только в туалет.

— А тебя, стало быть, приставили меня сторожить? — проворчал Таран.

— Вроде того, — пожала плечами Милка.

— Стало быть, если я побегу, то ты по мне огонь откроешь? — ехидно поинтересовался Юрка.

— Нет, — покачала головой сторожиха, — просто догоню и обратно верну. От меня ты фиг убежишь, я стометровку даже в таком виде, как сейчас, меньше чем за двенадцать секунд не бегаю. Ну а вообще-то, я тебе такие эксперименты проводить не советую. Потому что, если ты соберешься бежать, то тебя поймают и по-настоящему посадят, уже не в такое приятное место, как твоя комната. И приставят к тебе настоящую охрану, а не такую нежную и хрупкую девушку, как я…

Таран только хмыкнул. Хрупкая девушка, по данным японской разведки, хоть и сильно сбавила в весе за последние полгода, но зато резко восстановила былую спортивную форму. По десять приседаний выполняла со 100-килограммовой штангой на плечах, а ядро у нее ближе чем за 16 метров никогда не падало.

— Меня скорее для наблюдения определили, — пояснила Милка свои полномочия. — Покамест тебя ни в чем не обвиняют. Просто разбираются накоротке со всей той публикой, которую ты к нам привез. И с теми, которых мы на вертолете с озера привезли. В общем, Птицын сказал, что тебе не следует пока ходить на занятия с группой и вообще общаться с личным составом. Вплоть до его распоряжения. Уловил?

— В общем и целом… — пожал плечами Таран.

— Ты кушать хочешь?

Последняя фраза у нее прозвучала прямо-таки по-матерински заботливо, а потому Юрка счел за лучшее признаться:

— Вообще-то, да.

— Тогда посиди тут чуточку под замком. Я тебе организую чего-нибудь поплотнее, чтоб было и за завтрак, и за ужин. А то ты за эти дни совсем исхудал, бедненький!

Милка заперла дверь и пошла «организовывать», то есть звонить на пищеблок.

Таран, естественно, не стал в ее отсутствие выламывать дверь и производить прочие, выражаясь по-умному, «неадекватные действия». Во-первых, потому что не хотел подводить Милку, потому как ей в случае Юркиного побега грозили неприятности, во-вторых, потому, что ему не хотелось ломать дверь своей личной комнаты, а в-третьих, потому что прекрасно соображал — бежать ему в общем и целом некуда. К тому же острой потребности в таком побеге он пока не усматривал. Ничего особо вредного для МАМОНТа он на сей раз не сотворил, а пользу кое-какую принес. Во всяком случае, сумел досрочно раздобыть Трехпалого. Хотя, можно сказать, по счастливому случаю, а не в результате долгой и упорной работы. И именно в живом виде, как заказывали.

Милка появилась примерно через полчаса. Она отперла дверь и поставила на столик огромную миску гречневой каши, густо перемешанной с тушенкой, два кусочка масла, пять кусков пиленого сахара и дембельскую кружку чаю, который по крепости заварки приближался к легкому чифиру. Хлеба тоже выдала от души — по три здоровенных ломтя черного и белого.

— На, Мальчиш-Плохиш, жри и радуйся! — сказала Милка. — А то Надька из декрета вернется и подумает, будто ты весь истаскался, по бабам бегая…