Леонид Влодавец - Вист втемную

— Это ты, что ли, все убрала? — спросил Таран с недоверием в голосе.

— Нет, — ухмыльнулась Лизка, — это они. Я им приказала, и они все убрали. А жирную и козла этого кочегары унесли. И в печку сбросили.

— И они тебя послушались? — изумился Таран.

— Как нечего делать! — заявила Лизка. — Хочешь, покажу, как они меня слушаются? Галька, встань!

Толстуха, которая могла бы Лизку одним шлепком пришибить, послушно встала на ноги и вытянулась в струнку, хотя в нормальном виде никогда такого положения не принимала.

— Подними руки вверх!

Гальке при ее излишне мясистых руках такое упражнение было нелегким, но она добросовестно исполнила приказ.

— Может, она просто придуривается? — не веря глазам своим, пробормотал Юрка. Хотя уже понимал, что говорит ерунду. Если Галька и Танька еще могли сговориться — хотя на фига им это? — то Полина-то наверняка не стала бы им подыгрывать.

— Она не придуривается, — сердито сказала Лизка. — Она как робот, понял? Выполняет, что приказано.

— Неужели все это от той дряни, которой она им в водку намешала? — произнес Юрка задумчиво. — Погоди-ка… По-моему, ты сказала, что тебя и кочегары слушались?

— Слушались. Ну и что?

— Так они ж глухонемые! — воскликнул Таран. — Они же не могли слышать твои команды!

Лизка на этот раз и сама удивилась:

— А я как-то и не подумала… Но они тоже все делали, как я приказывала.

— Где они сейчас?

— В котельной.

— Пойдем, покажешь!

Лизка пожала плечами, вышла из предбанника и повела Тарана по коридору. Довольно быстро они добрались до лестницы, ведущей в подвал, и спустились вниз, к замызганной, обитой жестью и крашенной суриком двери с табличкой «Котельная».

За дверью сразу стало жарко, потому что оба кочегара усердно кидали уголь в две пышущие жаром топки.

— Надо же! — удивилась Лизка. — Неужели они уже полчаса так работают?!

— Полчаса? — забеспокоился Таран. — Эй, вы! Завязывайте! Котлы взорвете!

Кочегары не обратили на этот крик никакого внимания и продолжали методично метать уголек большими совковыми лопатами.

— Завязывай шуровать! — во всю глотку заорал Таран. — Кончай кочегарить!

Ноль эмоций! Ш-ших! Ш-ших! — и еще по лопате в огонь.

— Блин, они ж ничего не слышат! — заметил Юрка. — Тетери глухие!

— Не-а! — покачала головой Лизка. — Я им намного тише говорила, и они все понимали. Стойте, дяденьки!

«Дяденьки» не просто остановились, а скорее выполнили команду «замри!» из популярной некогда детской игры «Замри — отомри». То есть буквально окаменели в тех позах, в каких их застала Лизкина команда. Один только-только успел сунуть лопату в уголь, навалился на нее грудью и замер в полусогнутом состоянии, а второй как бы застыл с выброшенной вперед лопатой — прямо статуя эпохи соцреализма!

— Отомри! — заорал Таран так, что у самого в ушах зазвенело. Но ни один из кочегаров не пошевелился.

— Это что же? — удивился Юрка. — Они, выходит, тебя слышат, а меня — нет?

— Нет, они все слышат, но подчиняются только мне, понятно?! — заявила Лизка. — Садитесь на лавочку, дяденьки, отдыхайте!

Кочегары немедленно «ожили», бросили лопаты, дружно подошли к скамеечке и сели точь-в-точь так же, как сидели наверху Танька и Полина. Таран теперь почти не сомневался, что Галька, поскольку Лизка, уходя, не дала ей никакой другой команды, все так же стоит с поднятыми вверх руками…

— Интересно… — пробормотал Юрка. — Значит, они на самом деле вовсе не глухие? Может, они и говорить умеют? Спроси у них!

— Дяденьки, — выполняя просьбу Тарана, произнесла Лизка, — вы говорить умеете?

— Да! — Это слово кочегары произнесли дружно и слитно, в один голос. Прозвучало это прямо как гром среди ясного неба.

— Ни фига себе! — покачал головой Таран. — И правда, роботы какие-то… Ладно, пошли отсюда.

Поднимаясь наверх, Юрка размышлял над тем, что ж это за дрянь была подмешана в водку. В прошлом году он столкнулся с Шуркой, а потом с Милкой, которых приучили колоться неким снадобьем: от него бабы сперва испытывали приподнятое настроение и неистовое сексуальное желание, затем через пять часов впадали в депрессию и сонливость, а потом еще через пять часов входили в ломку, которую без нового укола практически никто не выдерживал… Эту гадость производила какая-то подпольная лаборатория, находившаяся под началом Дяди Вовы. Может, и эта дрянь из его наследства? Может, эта самая лаборатория, по слухам, находившаяся в бывшем пионерлагере «Звездочка», после смерти Вовы перешла к Трехпалому и переехала сюда, в санаторий?