Леонид Влодавец - Вист втемную

Таран особо долго не думал. Он почти кубарем скатился вниз по полосе примятого снега, которую продавила упавшая под откос «Газель». Зачем он это сделал, сам не понимал. Вязигу спасать Юрка особо не рвался, а деньги вытащить было почти невозможно — пламя от взорвавшегося бензобака охватило кузов грузовичка. Синтетический тент горел, источая едкий чад, а жар от огня был такой, что уже в двух метрах от пламени невозможно было стоять.

Наверно, лучшее, что мог сделать Таран в этой ситуации, — сесть в «Ниву» и уехать обратно в санаторий, спокойно примирившись с тем, что деньги сгорели и теперь не достанутся никому из тех, кто ими собирался воспользоваться. Однако он так не сделал.

Дело в том, что примерно в пяти метрах от горящей машины Юрка споткнулся о некий увесистый продолговатый предмет. Оказалось, что это углекислотный огнетушитель, видимо сорвавшийся с крепления и вывалившийся из «Газели». Таран подхватил этот красный баллончик с раструбом, навел раструб на пламя и крутанул кран. Пш-ш! — струя искусственных снежных хлопьев хлынула на огонь.

«Я б в пожарные пошел — пусть меня научат!» — мысленно процитировал Маяковского Юрка, неожиданно обнаружив, что довольно успешно сбил пламя, прежде чем огнетушитель иссяк. На какую-то секунду его охватила радость. Впрочем, радоваться, строго говоря, было нечему.

В смятой кабине «Газели» обнаружился Вязига, обгорелый до черноты и без каких-либо признаков жизни. Таран, как уже не раз отмечалось, в медицине соображал мало, но вполне мог догадаться, что смерть наступила не от огня и дыма, а от черепно-мозговой травмы, потому что висок у Вязиги был проломан. Обо что он треснулся, Юрка исследовать не собирался, потому что очень хотел глянуть в кузов и посмотреть, что же осталось от денег.

Вот тут-то его и поджидал главный сюрприз.

Ни чемодана, ни сумки в кузове не было. Но вовсе не потому, что они начисто сгорели за несколько минут пожара. Нет, их там не было никогда. Вся эта сумасшедшая погоня, закончившаяся автокатастрофой и гибелью Вязиги, была абсолютно зряшным делом. Просто Тарана в очередной раз охватили беспочвенные подозрения, он пошел у них на поводу и стал действовать так, как ему подсказывали придуманные им самим обстоятельства. А Вязига, которого Таран напугал своим прежним поведением, просто-напросто перетрусил и повел себя так, что подтвердил Юркины подозрения. То есть бросился удирать, когда ему следовало остановиться и показать Тарану пустой кузов «Газели». И если б он поступил так, то не лежал бы сейчас обгорелый, с пробитой головой, а несчастный грузовичок не валялся бы под откосом в металлоломном состоянии.

С досады Юрка плюнул, еще раз выругал самого себя и поднялся к «Ниве». Развернулся и покатил в обратном направлении. Достаточно медленно, чтоб не повторить печальную судьбу Вязиги.

Поначалу Таран впал в какое-то философское настроение, граничившее с печалью и депрессией. Хотя Вязига ему был не сват и не брат, собирался его убить и изжарить в топке, некое чувство жалости к пацану-ровеснику, который погиб ни за понюх табаку, Юрка все же испытывал. До сих пор Тарану доводилось убивать прожженных и матерых бандюг типа того же Ляха. Хотя Ляха зарезала Лизка, Таран сейчас ни чуточки не сомневался, что и он с этим гадом поступил бы беспощадно. А вот Вязига вызвал у Тарана какое-то непонятное сочувствие, хотя Юрка его, строго говоря, не убивал. То ли сказывалась близость по возрасту, то ли еще что-то неуловимое. Из-за каких-то дерьмовых денег, которых, как выяснилось, Вязига не увозил, довел парня до смерти! Уже по сути дела прощенного, отпущенного с миром, мечтавшего не о мести или там об обогащении на халяву, а всего лишь о том, чтоб добраться домой живым и здоровым. Опять же, Таран некстати вспомнил, что у Вязиги, наверно, имелся не только сосед-бандюга, но и отец с матерью… В общем, пока Юрка ехал по шоссе до поворота на проселок, а потом по проселку до дорожки, ведущей к законсервированному санаторию, он казнился всеми этими невеселыми мыслями.

Однако когда он повернул к санаторию, то все эти внутренние покаяния как ветром сдуло. Он с некоторым опозданием сообразил, что уехал, ничего не сказав Лизке, оставил эту девчушку, которая ему сегодня жизнь спасла, наедине с трупом, залитым кровью предбанником, двумя спящими идиотами и тремя тоже спящими, вменяемыми бабами, две из которых опаснее любой гадюки. А у Лизки, которая вообще-то и сама не подарок, никакого оружия не осталось — оба пистолета, отбитых у Ляха и Вязиги, Таран забрал. Конечно, она и стекляшкой, как выяснилось, зарезать может, и кошка у нее отважнее любой собаки, но все-таки… Пока Юрка авторалли устраивал, там, в этом банно-прачечном заведении, много чего могло произойти.