Александр Белов - Бригада 16. Похищение европы

Пришел врач, удалил катетер и убрал капельницу. Все это произошло за тот час, когда Шмидт был в Ленинской библиотеке. Выполнить поручение Ватсона оказалось совсем несложно - номер журнала нашелся в необъятном хранилище, а уговорить девушку разрешить сделать с него ксерокс не составило особого труда. Шмидт отправил факс на Камчатку и помчался обратно в клинику, где застал Ольгу - посвежевшую и бодрую. Она только что приняла душ и была одета в белый махровый халат; мокрые волосы рассыпались по плечам, на лице блестели капельки холодной воды.

Дмитрий пожалел, что не сообразил купить цветы. Шмидт покраснел и пробурчал: «Я сейчас. Я быстро», но Ольга взяла его за руку и больше не отпустила.

- Не уходи, - сказала она. - Я хочу с тобой познакомиться.

Это заявление слегка озадачило Шмидта. «Она что, не узнает меня?» - подумал Дмитрий и осторожно намекнул, что они вроде как уже знакомы... И достаточно близко. Ну, то есть настолько близко, что ближе уже и некуда.

Ольга рассмеялась. Ее смех снова стал звонким и мелодичным. Он сводил Шмидта с ума.

- Нет, - сказала Ольга. - Все, что было раньше, не считается. Давай начнем заново.

Шмидт подумал и вдруг понял, что именно этого он хотел бы больше всего - начать все заново. Возможно, у них еще есть шанс?

- Расскажи мне о себе, - потребовала Ольга, и Шмидт подчинился.

Он начал излагать свою биографию - сначала скупо и сдержанно, но потом, увидев сияющие Ольгины глаза, разошелся и упомянул факты, знать о которых посторонним людям вовсе не следовало. Но ведь Ольга не была посторонней.

- Как здорово! - воскликнула она и захлопала в ладоши. - А вы - очень интересный человек, Дмитрий Андреевич!

Халат распахнулся - как бы ненароком - и Ольга опять запахнула его, но сделала это несколько небрежно и гораздо медленнее, чем могла бы.

В этот момент Шмидт окончательно понял, что пропал. После стольких лет, проведенных порознь, Ольга показалась ему куда соблазнительней, чем прежде. И в глазах у нее было такое выражение... Не зовущее, но и не отвергающее. Она выглядела, как крепость, приготовившаяся к легкому отпору: ров заполнен водой, и мост поднят, но мы не будем возражать, если вы попробуете преодолеть эти преграды... И мешать не будем.

Шмидт обхватил Ольгу за талию и потащил в ванную: на дверях палаты не было замка, а в ванной имелся - пусть и хлипкий - шпингалет. Через пятнадцать минут, растрепанный и взбудораженный, Шмидт вышел из ванной и наткнулся на медсестру, входившую в палату со шприцем на металлическом подносе. Медсестра, желая скрыть неловкость, остановила взгляд на картине:

- Как самочувствие больной?

- Спасибо, - ответил Шмидт, спешно одергивая пиджак и пытаясь засунуть пуговицу совсем в другую петлю. - Насколько я могу судить, ей уже значительно лучше.

Они с Ольгой целый день провели за болтовней - иначе это и назвать было нельзя. Легкий, ни к чему не обязывающий треп, время от времени прерываемый бурным сексом в ванной. То ли эта комбинация подействовала на Ольгу живительно, то ли инъекции, составленные по рецепту доктора Наршака, но она хорошела прямо на глазах. Шмидт не мог отвести от нее влюбленного взгляда. А Ольга, не отрываясь, смотрела на картину. Дмитрий думал, что ему это только на руку: в конце концов, именно он раздобыл холст. Но Ольга, оказывается, думала о другом.

- Надо же, как бывает... – задумчиво сказала она. - Зевс так сильно влюбился в Европу, что, обратившись в быка, похитил ее. Интересно, способны ли современные мужчины на такие безумства, или это – удел богов?

Шмидт не сразу понял, к чему она клонит, а когда понял, стал что-то бубнить о незавершенном курсе лечения и о том, что нельзя подводить Наршака...

Ольга его не слушала. Она печально покачала головой и сказала:

- Одно из двух: либо я не похожа на Европу, либо ты - не Зевс.

Вот этого Шмидт выдержать уже не мог. Он поднялся со стула, поправил галстук и застегнулся на все пуговицы.

- Сверим часы, - сказал он, переводя взгляд с хронометра, красовавшегося у него на руке, на стенные электронные часы. - Девятнадцать двадцать три. Завтра, в шесть тридцать, я буду у тебя.

- В шесть тридцать? - притворно удивилась Ольга. - Тебя не пустят. В это время клиника еще закрыта для посещений.

- Для быков... То есть, для Зевсов - это не преграда, - отчеканил Шмидт и вышел.

На улице сгущались нежные июльские сумерки. Белые хлопья тополиного пуха собирались вдоль бордюров в снежные дорожки.

Шмидт сел в «мерседес» и поехал домой. Ему хватило пяти минут, чтобы четко спланировать предстоящую операцию - сказалась спецназовская выучка.