Александр Бушков: Белая гвардия

— Делай его! — заорал Лаврик.

Не колеблясь, Мазур выхватил пистолет и, отскочив на шаг, чтобы лучше видеть цель, выстрелил прямо через стекло. И еще раз. Паршивец в черных погонах еще сползал в люк, нелепо взмахнув руками, а Лаврик уже перекинул рычаг, втоптал педаль до пола, автобус с ревом, визжа покрышками, прямо-таки прыгнул вперед, вильнул, задев правым бортом куцый стальной бампер броневика. Отчаянный скрежет, всех швырнуло вправо-влево — но Лаврик уже свернул за угол и помчал как бешеный.

— Чем-то мы ему не понравились, точно… — процедил Лаврик, глянул в зеркальце. — С-сука…

Мазур оглянулся. Броневик показался в конце улицы, припустил следом. Лаврик свернул, промчался до конца квартала, еще раз свернул, еще…

Броневик то показывался сзади, то исчезал из виду. Походило на то, что двое оставшихся в живых членов экипажа не на шутку обиделись и решили поквитаться. А пушка у них, между прочим, в шестьдесят миллиметров, и выжать по асфальту может все девяносто…

Автобус несся по вымершим улицам, где все витрины закрыты жалюзи, окна зашторены, а на улицах не видно ни единой живой души… Вот-вот уже казалось, что оторвались — но клятый коротыш вновь и вновь появлялся на хвосте.

— Не отцепится, — сказал Мазур. Оглянулся: — Гранаты есть у кого? Отлично. Лаврик, за углом тормознешь…

Лаврик так и поступил, свернув за угол. Мазур первым выпрыгнул наружу, выглянул из-за угла трехэтажного кирпичного дома, увидел совсем близко тупое рыло броневика, высунувшего башку из лючка механика-водителя — и выстрелил, держа пистолет обеими руками. Справа от него широко размахнулись двое — Журавель и Леон, этакое вот неожиданное боевое братство…

Грохнули взрывы. Гранаты легли точно под правое переднее колесо — ну, а Мазур не сомневался, что попал, — броневик занесло, он вильнул, припадая на искромсанное осколками колесо, завалился набок, уже никем не управляемый, и его метров двадцать пронесло так по асфальту, пока он не вмазался со страшным грохотом в стену дома. Зрелище нелепое и жутковатое…

И настала тишина. Броневик лежал, упершись башней в стену, засыпанный осколками двух вылетевших оконных стекол. Добротная стена довоенной постройки все же устояла, когда в нее влепились пять с половиной тонн железа.

Мазур с Леоном переглянулись и поняли друг друга без слов — даже если третий член экипажа и уцелел при ударе, его крепенько поломало или по крайней мере шваркнуло так, что он еще очень долго не сможет внятно объяснить, кто его столь прежестоко изобидел. К тому же он не мог рассмотреть толком ни лиц, ни одежды, наверняка не успел бы. А значит, не стоит тратить драгоценное время, чтобы извлекать его из этой консервной банки ради известных целей…

Они, все трое, бегом вернулись в автобус, и Лаврик погнал. Мазур снова начал узнавать окрестности, где бывал не раз: ага, за той вон модерновой стекляшкой нужно свернуть налево, проехать квартал, повернуть направо — и обсаженная высокими деревьями длинная аллея прямиком упрется в ворота посольства…

Осмотревшись, Лаврик остановился на пустой улице и громко произнес:

— Господа мои, пора, я так думаю, оружие выбрасывать к чертовой матери. Негоже как-то политическим беженцам в посольство с таким арсеналом заявляться…

Мазур посмотрел на Леона. Тот и не думал протестовать — ну да, сам по дороге через лес говорил, что трижды за четверть века в посольствах отсиживался, политес знает… Да и ему самому следует разоружиться…

Пулеметная очередь! Лаврик рванул с места на третьей скорости, немилосердно насилуя мотор и сжигая покрышки. Выскочивший справа броневик со скрежетом затормозил, и оттуда дали вслед еще одну очередь. Мазур успел заметить: такой же «Панар», с той же эмблемой. Даже если бы те, из первого, успели связаться с коллегами по рации — во что плохо верится, — кто мог догадаться, кто они такие, и где их следует перехватывать? Вероятнее всего, второй броневик катил себе по своим делам — но тоже посчитал своим долгом прилипнуть, как банный лист. Чем-то им категорически не нравился лицейский автобус с выбитыми стеклами, набитый вооруженными людьми…

Когда они достигли середины аллеи, броневик показался позади, но оттуда уже не стреляли, не будут рисковать, суки, любой промах — и пули вынесут окна посольства, уже видневшегося впереди… Ага, у ограды нет ни единого солдата или полицая, как Леон и предсказывал…

Уже совсем близко была высокая ажурная ограда, такие же, искусно отлитые еще до Второй мировой полукруглые створки ворот — бывшее владение какого-то французского коммерсанта, после провозглашения независимости решившего не искушать судьбу и убраться из страны: тут-то наши у него по дешевой цене и купили усадебку, небольшую, но добротно построенную, для немногочисленных дипломатов и прочих вполне хватило…