Уоррен Мерфи - Война претендентов

– Предлагаю на время этого мероприятия...

– Операции.

– Ну да, операции, именно так я и хотел сказать. Так вот, предлагаю на время этой операции во избежание путаницы переименовать Южную армию в Седьмую.

Лица всех присутствующих вытянулись от изумления.

– Это невозможно, у нас уже есть Седьмая армия!

– Что-то я не вижу ее на карте...

– Конечно, потому что она расквартирована в Германии.

– Может, следует отозвать ее оттуда?

– Не слишком удачная идея...

– Ну хорошо, тогда пусть Южная армия станет Восьмой.

– Восьмая армия стоит в Корейской демилитаризованной зоне. Если мы выведем ее оттуда, Сеул через пару дней падет.

– Черт побери! – воскликнул Президент. – И Девятая армия у нас есть?

– Нет, Девятой нет.

– А какая армия защищает Аляску и Гавайи?

– Тихоокеанская, господин Президент.

– Почему она не отмечена на карте?

– Потому что мы убеждены, что мексиканское вторжение не угрожает ни Аляске, ни Гавайям, господин Президент.

– Кажется, теперь я вас понял.

– И в заключение... – Услышав слово «заключение», члены комитета начальников штабов радостно встрепенулись. – В заключение докладываю, господин Президент: наши границы по-прежнему на замке.

– Теперь я и сам вижу, – просиял Президент.

– Отлично!

Внезапно пронзительно зазвонил телефон. На проводе «висел» Пентагон.

Председатель комитета начальников штабов снял трубку и пояснил:

– У нас совещание с Верховным.

– Так для краткости называют вас, господин Президент, – объяснил главе государства начальник штаба военно-морских сил. – Что значит «верховный главнокомандующий».

Услышав свой новый титул, Президент просиял.

– Что случилось? – спросил в трубку председатель комитета начальников штабов. Выслушав ответ, он сказал: – Хорошо, я передам.

И повесил трубку. Потом поправил очки и сообщил:

– Звонили из Пентагона. С нашей военно-воздушной базы, расположенной недалеко от Юмы, пришло донесение о том, что мексиканцы объявили всему миру о наличии у них нового секретного сверхмощного оружия.

– И как оно называется?

– «Эль-Дьябло».

– То есть дьявол по-испански?

– Именно так.

Президент, казалось, был потрясен до глубины души.

– Звучит серьезно, – задумчиво протянул он. – Неужели у них действительно есть такое оружие, которое можно назвать именем дьявола?

– Почему бы и нет? Они вправе назвать свое секретное оружие, если оно у них действительно имеется, как угодно.

– Что-то мне не нравится это название...

– Пропаганда!

– А если нет? А если над американскими городами нависла страшная угроза?

Члены комитета начальников штабов обменялись озабоченными взглядами. На этот раз они не знали, что сказать Президенту. Им никогда не приходилось слышать о таком оружии под названием «Эль-Дьябло», но само название заставило их сердца биться тревожнее.

Как бы там ни было, я не собираюсь целовать ничье кольцо! – запальчиво произнес Римо.

Мастер Синанджу ничего не ответил. Он хранил молчание с того самого момента, как белоснежный лимузин въехал в ворота Ватикана – города-государства в центре современного Рима.

– Ты слышишь? Я не буду целовать его кольцо!

Выйдя из машины, они ответили на любезное приветствие человека в малиновом одеянии и двинулись следом, удивляясь его прямой, как палка, спине. По-английски он говорил с сильным акцентом. Судя по его словам, он был кардиналом и выполнял обязанности премьера и министра иностранных дел одновременно.

По пути Чиун прошептал:

– В этих краях Великий Нерон разводил сады и устраивал гладиаторские бои. Христиане в те времена гибли в огромных количествах.

– Ну и что? – равнодушно спросил Римо.

– Оставь свой грубый тон и выбрось из головы мысль о том, что сейчас мы увидим Его Святейшество. Ведь он в то же самое время является главой своего государства, и нам следует относиться к нему точно так же, как к любому другому правителю.

Их провели во внутренний дворик с буйствующей повсюду зеленью.

Римо увидел согбенного старца в ослепительно белом одеянии, по сторонам которого стояли два средневековых рыцаря с грозно поднятыми пиками. Это были швейцарцы, телохранители Папы Римского.

Добрые глаза первого в мире священника при виде мастера Синанджу просветлели. Он двинулся навстречу желанному гостю, его белоснежные одежды величественно заколыхались. Он опирался на трость, но тем не менее шел очень уверенно. На груди у него покачивалось большое золотое распятие.