Уоррен Мерфи - Война претендентов

Нахмурившись, Римо сказал:

– Если только я правильно понял, парень хочет дать нам одноразовое поручение.

– Нам нужно долговременное сотрудничество. И кого же он хочет освободить от бремени жизни?

– Похоже, в жертву придется принести принцессу Уэльскую. Неужели мы станем возиться с женщиной?

– Во всяком случае, не за нефть, а только за золото. Тебе придется в ближайшее время дать ответ этому неудачнику с официальными сожалениями и надеждой на возможное сотрудничество в будущем.

– Ты же знаешь, у меня отвратный почерк.

– Ничего, постараешься. Помни, мы можем принять только одно предложение. Остальные же...

– Сто тридцать два.

– Вот-вот! Всем остальным тебе придется написать вежливые отказы, чтобы не отвратить их навсегда от Дома Синанджу. Кто знает, с кем нам придется сотрудничать в будущем?

– Послушай, Чиун, я умираю от голода, – простонал ученик.

Учитель громко хлопнул в ладоши:

– Ладно, давай отложим это увлекательнейшее занятие и пообедаем.

– Пойдем в какой-нибудь ресторан?

– Нет, ведь это наш первый обед с тех пор, как ты приполз на коленях ко мне обратно.

– Я не... – начал было Римо сердитым тоном.

– Поэтому, – продолжал Чиун как ни в чем не бывало, – на обед у нас будет рыба, и ты приготовишь ее сам.

– А что у нас в холодильнике?

– Ничего. Так что тебе предстоит двойное удовольствие. Ты отправишься в ближайшую рыбную лавку, а потом приготовишь обед, который укрепит наши силы для продолжения увлекательнейшей работы.

– Карп пойдет?

– Я бы предпочел морского окуня. Но если не удастся купить окуня, то пойдет и карп. Только обязательно обрати внимание на глаза рыбы и не покупай, если они окажутся злыми. Такая рыба всегда горчит.

– Ладно, постараюсь обернуться побыстрее.

– Да не вздумай покупать налима или скумбрию. Налим годится только для собак, а у скумбрии слишком много костей.

– Ладно, договорились, – буркнул ученик, который и сам не любил налима и скумбрию за их слишком маслянистый вкус.

В местном рыбном магазинчике Римо пришлось остановить свой выбор на лососе.

– Рыба свежайшая, – заявил продавец, выкладывая на прилавок самого большого лосося. – Поймана только сегодня утром.

– Глаза у нее нехорошие, – нахмурившись, сказал Римо.

– А что же вы хотите? Она же мертвая!

– Покажите мне вон ту, – попросил Римо, указывая на другую рыбину за стеклянной витриной.

– Этот не такой свежий, – сообщил продавец.

– Зато глаза у него лучше.

– Ну и покупатель! Только вот стоит ли употреблять в пищу рыбьи глаза?

Домой Римо решил пойти пешком, хотя пройти предстояло больше мили. Одна мысль о том, что ему придется снова сортировать и читать бесконечные письма – не говоря уже о том, что на них придется еще и отвечать! – приводила его в ужас.

Стемнело. После многих месяцев, проведенных в пустыне, от возвращения в город Римо переполняли странные ощущения: твердый асфальт под ногами, загрязненный воздух, шум и гам уличного движения. Над головой то и дело проносились сверхзвуковые самолеты. Да, жизнь в пустыне испортила Римо. За все месяцы, проведенные в аризонской резервации, над его головой не пролетел ни один вертолет.

На крышах небоскребов загорелись яркие габаритные огни. Приблизившись к своему дому, Римо увидел выехавший из-за угла черный седан, в салоне которого мелькнули крупные мужчины с оружием в руках.

Швырнув рыбину в кусты, Римо бросился вслед за машиной.

– Только не это, – бормотал он себе под нос. – Только не это!

Увы, его опасения оправдались. Седан притормозил у кондоминиума, и высунувшиеся из окон многочисленные дула изрыгнули грохот и пламя. С оглушительным звоном на мостовую посыпались разбитые оконные стекла, в воздух взметнулись щепки и осколки камня.

На ближайшем перекрестке машина развернулась и снова помчалась мимо только что расстрелянного дома, оставляя за собой хвост удушливых выхлопных газов. На сей раз ружейные дула высунулись с противоположной стороны. Вновь раздались пулеметные очереди, посыпались стекла.

– Черт возьми! – пробормотал Римо, выскакивая на середину дороги.

Машина уже мчалась прямо на него, глаза у водителя прямо-таки расширились от ужаса. Присев, Римо, подобно мощной пружине, подскочил вверх, приземлился на крышу седана, ухватившись рукой за хромированное украшение лобового стекла. Машина резко свернула за угол и понеслась прочь из города.

Римо заметили. Выставили из окон ружейные дула, пытаясь столкнуть его с крыши. Раздались выстрелы, но обе пули просвистели мимо. Приложив ухо к крыше, Римо вслушивался в приглушенную брань. Язык был ему незнаком, во всяком случае, говорили не по-английски.